Чуть погодя она ко мне спустилась: руки расцарапанные, зеленой кровью залитые, и волосы позеленели, что твои водоросли, – богиня ее изменила, подготовила к неминуемой участи. Я ей помогла на порожек встать. Она дух перевела и прошептала:

«Ну что, дальше не полезем?»

«Дальше не полезем», – ответила я и повернула ее лицом к себе.

Она взгляда не отвела, смотрела сердито, не испуганно:

«Ты чего уставилась?»

«Откуда изумруды в венце благой владычицы?»

Она не ответила, но поняла, что к чему, – вопрос мой ей в самое сердце ухнул, как мои сандалии в пропасть.

«Помнишь чернокожего торговца, который в Беклу через Ведьмины пески пришел?» – спросила я.

Ох, как она перепугалась! Ты даже не представляешь!

«А его дочку не забыла? – сказала я. – Нет, в глаза мне смотри! Помнишь девочку?»

Она рванулась прочь, но я ее за руку крепко держала.

«Я же велела девчонку убить!» – воскликнула она, забыв о жутких голосах в расщелине.

«…Убить… убить… убить…» – протяжно завыло в темноте.

Богиня овладела и мной, и голосами во мраке, превратила меня в утес посреди половодья. Я не отрываясь смотрела в глаза Форниде, затем медленно подняла правую руку, и она повторила мой жест. Я шагнула к ней, вытащила ее кинжал из ножен, а она даже не шевельнулась. Я протянула ей клинок рукоятью вперед, и Форнида покорно, как Ка-Ротон на празднестве дождей, взяла кинжал из моих рук, повернула острием к себе и вонзила прямо в сердце.

Кровь зеленой струей хлынула из раны. Форнида повалилась на колени, а я указала на зияющий провал:

«Тебя милые малютки ждут! И Дераккон, твой друг!»

Призрачные голоса бесновались, ухали, улюлюкали и вопили на все лады. Форнида повалилась ничком, голова и плечи свесились с порожка, ну я ее ногой и пихнула. Благая владычица вскрикнула и сорвалась в бездонную тьму. Богиня выпустила меня из своих объятий, и я упала без чувств.

Не знаю, сколько я так провалялась, а когда пришла в себя, сообразила, что лежу на самом краю узенького каменного выступа, в луже зеленой крови. Богиня меня покинула, я осталась одна, в темноте, дрожа от холода. Как выкарабкалась на свет – тоже не помню. Повеление богини я выполнила, и ей до меня больше дела не было, а молить ее о помощи я боялась, пришлось самой возвращаться. Из последних сил я поползла наверх, чудом не сорвалась – не иначе как упокоенный призрак Зая меня поддерживал всякий раз, как руки отказывали. Выбиралась я медленно. Хуже всего было одиночество; неведомое зло разъедало ум, подталкивало разжать пальцы, но я упрямо тянулась к слабому зеленому свечению над головой и в конце концов выбралась на первый порожек, под сень чахлых деревьев и корявых корней. Там я вознесла благодарственную молитву богине – не за то, что она меня спасла, а за то, что позволила отомстить. Молитва выплескивалась, как вино из чаши, пока сердце мое не опустело до самого дна. Ах, банзи, я никогда в жизни так не молилась!

Выбралась из расщелины на закате, прошла через высокую траву и упала на лужайку. Меня охватил неописуемый восторг; я упивалась не тем, что уцелела, а тем, что высвободилась из пут древнего зла. Старый жрец поднял меня, как ребенка, и молча прижал к груди.

«Все кончено, – прошептала я. – Можно мне уйти?»

Он разжал объятия, отступил и покачал головой. Мы уселись рядышком на траву. Вечерело, пахло росой и пижмой, над головой с криками носились стрижи. Я заплакала и спросила:

«Где солдаты?»

«Ушли», – ответил он.

«А Ашактиса?»

«Умерла».

Я не стала его расспрашивать, что с ней произошло, – одной заботой меньше.

«Что с Зуно?»

«Он здесь с тобой останется, пока не…»

И тут, банзи, я испуганно вскрикнула:

«Вы меня не отпустите? Никогда не отпустите?!»

Он ласково взял меня за руку:

«Дитя мое, ты вышла живой из Избоин, как мать Депариота. На моем веку такого не случалось. Если ты уйдешь сейчас, тебя ждет неминуемая смерть, а ты этого не заслужила. Ты была орудием сонма безымянных божеств, которые карают тех, чье существование оскверняет саму землю. Сейчас ты принадлежишь богам – своим деянием ты преступила черту, отделяющую жизнь от смерти».

«Знаю», – вздохнула я.

«Те, кто уцелел в Избоинах, – не живые люди, а призраки. Вернут тебя к жизни только особые ритуалы очищения и возрождения».

«Но я поклоняюсь иным богам! Внемлет ли моя богиня вашим молитвам?»

«Здесь все боги едины, – ответил жрец. – Не бойся, твоя богиня нас услышит».

«А сколько…» – начала я.

«Скоро начнутся дожди, – напомнил он. – Проведете мелекрил у нас – и ты, и твой спутник».

Рассказывать про священные ритуалы я тебе не буду, потому что это тайна, и я поклялась ее не раскрывать. Скажу только, что все заняло много времени – слишком глубоко было потрясение – и мук я перенесла немало. Так что весь мелекрил мы с Зуно провели в Урте, относились к нам по-доброму, с теплом и лаской. А прошлой весной я поняла, что окрепла и готова вернуться. Мы с Зуно собрались и однажды утром вышли на тракт, пристали к гельтскому каравану и через четыре дня без приключений добрались до Беклы.

Оккула умолкла.

– А дальше что было? – взволнованно выдохнула Майя; рассказ подруги перенес ее в жуткий потусторонний мир, и теперь отчаянно хотелось вернуться к обыденным, повседневным вещам и вспомнить старых знакомцев. – Расскажи про Беклу! – попросила она. – Как там все? Что случилось после того, как мы сбежали?

Оккула поцеловала подругу и счастливо улыбнулась.

– Соскучилась? – лукаво спросила она, становясь прежней дерзкой Оккулой, сбросив тягостные воспоминания, как тяжелую черную накидку, под которой скрывался яркий наряд.

Однако же в словах подруги слышалась некоторая наигранность; впрочем, напускная веселость быстро становится искренней, если ее вовремя поддержать.

– Ага, – кивнула Майя. – Ну, рассказывай же!

– Гм, с чего начать, даже не знаю, – сказала Оккула, наполнив вином кубок. – Столько всего произошло… В самом начале мелекрила Сантиль-ке-Эркетлис захватил Беклу. Кембри погиб. А случилось это так: Эллерот двинулся через Пурн, по дороге к нему присоединились ортельгийцы… Ох, да ты же все это знаешь, там без тебя не обошлось. Так вот, из Пурна они вышли как раз к началу дождей. Эллерот хотел захватить мост через Жерген, на Икетском тракте, и отрезать Кембри путь к Бекле. Только из-за дождей в его отряде солдаты хворать начали…

– Ой, не напоминай! – воскликнула Майя. – Я сама неделю в жару провалялась!

– Так вот, у Эллерота с Та-Коминионом оставалось всего четыреста бойцов, но тут к ним присоединилось лапанское войско под командованием Секрона и Мендел-эль-Экна. Они окружили мост, и солдатам Кембри пришлось сдаться в плен. Тем временем Сантиль вышел из Икета на север, собираясь напасть на войско Кембри в Лапане. Он мне потом рассказывал, что не надеялся добраться в Беклу до начала дождей, но считал, что не следует давать Кембри возможность укрепиться в Хальконе. Однако, когда маршальское войско оказалось зажатым между Сантилем и Эллеротом с лапанцами, бекланские солдаты взбунтовались. Был там такой полководец, Каппарах… – Оккула улыбнулась. – Я с ним пару ночей провела, между прочим.