Публикация в таком виде этих разделов представляется поэтому совершенно недопустимой. Тов. Твардовский, ознакомленный с этой запиской, признал обоснованность содержащихся в ней критических замечаний по мемуарам И. Эренбурга (цит. по: Б. Фрезинский. Об Илье Эренбурге. С. 350–351).

Рукопись «Круга первого» передана В. С. Лебедеву. Рубикон перейден. «Теперь только вперед», – говорит А. Т. «Вперед и к черту в пекло», как любит он добавлять, вспоминая капитана из «Моби Дика» (Знамя. 2000. № 7. С. 131).

Уважаемый Варлам Тихонович!

Редакция познакомилась с рукописью «Колымские рассказы». При знакомстве со сборником создалось впечатление, что Вы опытный и квалифицированный литератор.

Однако так называемая лагерная тема, взятая Вами в основу сборника, очень сложна, и, чтобы она была правильно понята, необходимо серьезно разобраться в причинах и следствиях описываемых событий.

На наш взгляд, герои Ваших рассказов лишены всего человеческого, а авторская позиция антигуманистична.

Посылаем Вам рецензию и редакционное заключение, которое выражает мнение редакции о Вашей рукописи. Сборник «Колымские рассказы» возвращаем (цит. по: В. Есипов. Варлам Шаламов. С. 255).

Стало известно, – записывает в дневник В. Лакшин, – что «Советский писатель» отклонил сборник рассказов Солженицына. «Вот, говорят, критика не влияет, – рассуждал Твардовский. – Как это не влияет? На издание книг у нас все влияет» (В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева. С. 243).

У Соложеницына691 изд-во «Сов. пис.» отклонило сборник рассказов под предлогом, что он не переработал рассказ «Матренин двор» «после критики» (А. Гладков // Новый мир. 2014. № 2. С. 145).

Правда фактов, обстановки и неправда психологии рассказчика и его друзей. Она слащава, условна, – замечает Александр Гладков в дневниковой записи от 19 июля. – Нет, даже честные, хорошие, искренние коммунисты держались не так (цит. по: М. Михеев. С. 253).

Алдан-Семенов, сочиняя свои небылицы, не может говорить от имени лагерников – не в силу своего личного опыта, а из‐за своей бездарности (В. Шаламов. Собр. соч. Т. 6. С. 301).

Алдан-Семенов – личность хорошо известная в газетно-журнальных кругах. За всевозможные «искажения», разнообразную «клюкву» его упрекали не раз. В одном его только никогда не упрекали: в недостаточном подхалимстве. При полном отсутствии таланта и вкуса это качество позволило «создать» (как выражаются с некоторых пор) «Барельеф на скале» (Там же. С. 303).

Лебедев откладывает чтение Солженицына. Намекал, что у Хрущева могло сложиться мнение, что Твардовский его подвел, рекомендовав повесть. Намекал даже: «У нас ведь доброжелателей меньше, чем недоброжелателей…» И на протест Твардовского, сославшегося на горы почты: «Нет, я ничего не говорю, в большом круге – много, но среди людей влиятельных – мало» (В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева. С. 244).

Мы имели возможность говорить наедине, как мужчина с мужчиной. Надеюсь, что и это письмо будет передано Вам лично

Мы оба уже немолоды, и я уверен, что Вы поймете меня и дадите разрешение журналу опубликовать мою работу (И. Эренбург. На цоколе историй… С. 573).