Вскоре вместо выстрелов были слышны лишь истошные крики похитителей, а девственно белый снег окрасился ярко алой кровью.

Отбросив пистолет в сторону, россиянка подняла свою шапку-ушанку с сугроба, со всей силы натянув ее на голову и, с перепуганным видом заторопилась к Маку, вокруг которого уже собралось пару человек, что оказывали ему первую помощь.

— Скорую вызвали?! — Спросила она у мужчины, который старался остановить кровотечение.

— Машина уже едет.

— Куда ему попало?!

— Брюшная полость. Пуля прошла насквозь, но мы не знаем задела ли она внутренние органы.

— Сука!

Американец и канадец, наблюдая за всем этим, все никак не могли отойти от шока. Они совсем не ожидали, что девушка умеет драться, а про стрельбу даже и говорить нечего.

Минут двадцать, за которые Россия вместе с другими полицейскими пытались помочь раненому до приезда скорой помощи, казались вечностью.

Группа захвата уже успела обезоружить и повязать банду, а тех, кто пострадал от пули русской, посадили по машинам, чтобы доставить в ближайшую больницу.

Наконец-то долгожданный вой сирены скорой помощи, что с каждым метром звучала все сильнее, разнесся по окрестностям, подавая надежду, что они успеют спасти Мака.

— Быстрее сюда! — Кричал Канада, размахивая руками, привлекая внимание водителя.

Двое сильных парамедиков выскочили с носилками из машины, чтобы поскорее погрузить на них пострадавшего. От тихого, полного боли, стона парня, россиянка чуть не заплакала, но собрав оставшуюся волю в кулак, она постаралась сдержать надвигающийся поток слез.

Из-за своей беспомощности в детстве девушка позволила погибнуть бедному солдату, однако теперь она не даст этому повториться вновь.

— Я еду с вами!

— Мисс. Мы сами его доставим. Вы сделали все, что могли, теперь наша очередь помочь парню. Есть у вас номер его родственников? Мы обязаны им позвонить.

— У него осталась только родная бабушка в доме престарелых. Из-за своего здоровья, она не сможет к нему приехать. Поэтому возьмите меня с собой!

— Рос, пусть они едут. Мы догоним их на машине. — Пытался уговорить Россию канадец, только вот она была неумолима.

— Девушка, послушайтесь парня…

— К черту все это! Если я сказала, что еду — значит так и будет. И никак иначе.

Посмотрев на мужчину тем же взглядом, каким Союз всегда смотрел на людей, когда хотел чего-либо добиться, русская смогла сломить парамедика и сесть в карету скорой помощи.

Всю дорогу она только и делала, что держала Мака за руку, тихо умоляя его не умирать, и смотрела, как парамедики старались остановить кровотечение.

Сидя недалеко от операционной, россиянка, обхватив себя руками, пытаясь унять дрожь в теле, и, уставившись пустым взглядом в пол, молилась, чтобы с парнем все было хорошо. Она не помнила, сколько уже так просидела. Может час, может меньше, а может даже наоборот больше. Мимо нее проходили медсестры, врачи или просто чужие люди, но девушка никого не замечала.

— Мурика! Вот она!

Посмотрев в сторону звука, Россия видела, как Канада и США с обеспокоенными лицами бежали к ней через пустой коридор.

— Russia*, ты как? Что врачи говорят? — Присев рядом с русской на свободный стул и обхватив ее своими руками за плечи, канадец ждал хоть одного слова от девушки.

— Сказали только ждать…. Они там уже довольно долго….

— Все будет хорошо. Мак сильный…. И врачи ему помогут выкарабкаться…. Ты мне лучше расскажи, как же так все вышло?

— Я просто захотела прогуляться…. Мак отвез меня в городской парк…. Я увидела, как одной женщине стало плохо. Но я не думала, что это все обман!

— А где был этот Мак, когда тебя похитили? — Холодно спросил Штаты, не замечая злой взгляд брата и сжатые кулаки россиянки.

— Я сказала ему принести из машины аптечку. На моем месте так поступил бы каждый.

— Теперь все понятно. Черт! Я же тебе говорил никуда не ходить. Почему ты меня не послушала?

— Брат! Давай не сейчас.

— А когда? Ты понимаешь, что сейчас жизнь парня висит на волоске….

Что говорил американец дальше, Россия уже не слушала. Сейчас ее стена, что все это время сдерживала тысячи эмоций, в один момент развалилась на части.

Русская спокойно поднялась со стула и, будто ничего не происходило, не спеша подошла к США, уставившись на него своим обычным холодным взглядом.

— Ты мне хочешь что-то сказать?

И после этой фразы, девушка, скривив лицо от распирающей ее ярости, с такой силой ударила Штаты кулаком в нос, что его солнцезащитные очки слетели прямо на пол.

Не давая ему опомниться, россиянка схватила парня за воротник и прижала его к стене.

— Опять я виновата! — Кричала она в лицо пиндосу, который пытался вытереть кровь из носа, но Россия не давала ему этого сделать.

— Я виновата у тебя во всем! Нефть присвоила себе я! Войну с СССР объявила я! И издевалась над собой тоже я! Ебанутых друзей, что унижали меня при каждой блядской встречи, позвать могла только я! Общаться, как с каким-то дерьмом могу только я! Подсунуть фальшивые деньги гребаным убийцам — опять же я! И в Мака выстрелила я! Везде я!

— Рос! Успокойся, ты не виновата! Отпусти США! Помогите мне! Кто-нибудь! — Канадец пытался освободить брата от русской, однако она вцепилась в него мертвой хваткой.

И откуда у девушки столько сил! Слава Богу, двое санитаров, увидев такую картину, помогли Канаде оттащить ее от Штатов.

— Ублюдок! Эгоист хренов! Только и можешь, что жрать свой фаст фуд и заплывать жиром! Клянусь, чем дольше я живу с тобой, тем больше думаю, что лучше бы была эта чертова война! Мы бы с отцом разбомбили тебе Нью-Йорк и Вашингтон! А потом я бы отыскала и не раздумывая пристрелила тебя, как это сделала в детстве с гребаным фашистом!

— Мисс, пожалуйста, постарайтесь взять себя в руки! Сейчас придет медсестра и даст вам успокоительного.

Но россиянке было на это глубоко плевать.

— Да отпустите вы уже! И засуньте свое успокоительное себе куда поглубже! Оно на меня не действует!

Вырвавшись из сильных рук мужчин, Россия аккуратно поправила свою шапку на голове и убрала растрепанные волосы с лица.

— Принесите лучше, что покрепче. Я уверена, в кабинете у вашего главного волшебным образом найдется коньяк. Хотя лучше бы это была старая добрая бутылка водки.

Мертвая тишина повисла в коридорах больницы, даже воздух словно застыл, а время остановило свой привычный ход. Лишь шум, исходящий от лампочек, да мерное тиканье настенных часов, что висели на стене, показывая окружающим довольно поздний час, нарушали ее своими звуками.

Многие работники, отсидев свою смену, уже давно разъехались