ещё не закончил. Продолжая крепко удерживать за ногу, раскрутил меня, словно пращу, и… метнул, как какой-нибудь снаряд.

Не знаю, сколько метров я пролетел, но в конце меня ждала стена. И врезался я в неё с такой силой, что выбил брызги каменной крошки и застрял в образовавшейся вмятине.

Каким-то чудом остался в сознании, но толку с этого ноль. Всё. Двигаться больше не могу. Всё тело болит. На ногах меня удерживает лишь стена, в которой я застрял. Спасибо тебе, стена.

Сенсей был прав. Ну естественно, он же всегда прав. Всё это с самого начала не имело смысла. Мой противник — монстр. Мне не нужно ждать встречи с демонами или драконами. Настоящее чудовище уже передо мной. Даже за тысячу попыток я не смогу победить его. Он просто на другом уровне.

— Знаешь, а ты довольно долго брыкалась. Мне это нравится. Не хотелось бы так скоро с тобой расставаться. А знаешь что? Ты ведь живёшь в додзё Гериоса Грога, так? Я навещу вас сегодня после турнира. И заберу тебя к себе. Верно, больше тебе не придётся изучать это глупое хиндзюцу. Поверь, это совсем не твоё. Ты станешь моей игрушкой. Я сломаю тебе ноги, чтобы не убежала, и вырву зубы, чтобы лучше сосала. Буду иметь тебя сам и делиться тобой с ребятами. Не бойся, их немного, всего человек пятнадцать. Глаза тебе, пожалуй, тоже не понадобятся. Руки… Если сломаю их, то придётся кормить тебя с ложечки, так что, так и быть, оставлю. А, нет, погоди. Ты же тогда сможешь прикончить себя этим вашим особым ударом, взрывающим внутренности. Значит, придётся всё же сломать. А не игралась бы с боевыми искусствами, сохранила бы хоть руки. Видишь? Надежды и уверенность в себе до добра не доводят.

Да уж… Говоря о том, что на турнире мне придётся испытать жуткую боль, вы, сенсей, сильно преуменьшали реальную картину. Реальность намного суровее ваших милых опасений. По глупости своей я подумал, что, раз уж некие высшие силы даровали мне второй шанс, то в этот раз всё как-нибудь само собой образуется, достаточно лишь не страшиться и не отступать.

Вот и доигрался. Без глаз, без зубов, без рук и без ног до конца своих дней я буду развлекать этого монстра и толпу его наёмников. Надеюсь, это хотя бы продлится недолго. Хотя от переломов и потерянных глаз пока никто не умирал. Пожалуй, всё же долго. Надо было уточнить у сенсея, сколько там в среднем живут его рабыни.

В детстве надо мной много кто издевался, но то были не злодеи. Просто идиоты, поддавшиеся влиянию стереотипов. После услышанного даже на Люциуса не хочется злиться. Ему наверняка тоже просто промыли мозги. Да и избиения и макание в грязь лицом — детские шалости по сравнению с тем, что собирается сделать Хон.

В этот раз передо мной не жертва стереотипов, а самый настоящий ублюдок. Абсолютное зло, существующее только лишь для того, чтобы причинять другим страдания и наслаждаться процессом. Такого, как он, следовало бы уничтожить.

Уничтожить.

Стоило мысленно произнести это слово, как внутри что-то щёлкнуло. Словно в груди зажглось пламя и начало медленно растекаться по телу. Горячее, но не обжигающее, и какое-то… злое, что ли.

Уничтожить.

Боль утихает, сознание проясняется. Попробовать пошевелить пальцами… Двигаются. И не просто двигаются. Тело становится легче, наливается силой.

Уничтожить.

Что там этот Хон говорил? Уже и не вспомнить. Что-то страшное и жестокое, насколько страшным и жестоким может быть какой-то там человек. Помню настоящее отчаяние, чувство собственного бессилия. Но злости не было, лишь холодная логика подсказывала, что такой монстр не должен существовать. Я ведь вообще никогда не был злым. Не был…

Уничтожить.

Но теперь… Сколько же страшных, негативных эмоций. Злость, ярость, гнев, ненависть, жажда крови. Хочу его убить. Не потому, что он опасен. Не потому, что несёт людям зло. Просто так хочу. Ведь убийство — это так обычно и естественно. Верно, ведь всё это время я существовал лишь для того, чтобы убивать.

Глаза заволокла красная пелена.

Уничтожить.

— О, а вот это выражение лица мне нравится, — донёсся откуда-то издалека знакомый бас. Вот только звучал он как-то приглушённо. — Наконец-то решила показать зубки? И чего это у тебя с глазами? Они вроде не были красными.

Уничтожить.

— Но достаточно этих игр! Сейчас я размозжу твою грудную клетку! А затем приду за тобой в додзё и исполню обещанное!

Уничтожить.

Хон ринулся вперёд, занося кулак для атаки… И получил сокрушительный удар в живот. Это и ударом-то нельзя было назвать, в него словно таран въехал. Изо рта вылетел сгусток крови, великан отлетел на добрых пять метров и кубарем покатился по земле.

— Что? — Он непонимающе поднял голову.

Уничтожить.

И тут же в лицо ему со смачным хрустом влетело колено. И снова он полетел. Шатаясь, поднялся, держась за то, что недавно было его носом и откуда теперь бурным потоком хлестала кровь. До противника пять метров, мгновенно он это расстояние не покроет, надо приготовиться к защите…

Уничтожить.

Бах!

Кулак влетел в грудь, хрустнули рёбра. Удар сзади, сбоку, ногой по лицу, локтем по почкам. Спереди, слева. Побитая девчонка, ещё недавно не способная двигаться, летала вокруг него, словно метеор, осыпая бесчисленными ударами. И каждый нёс с собой сокрушительную мощь.

— Не шути со мной! — Хон выдернул из-за спины гигантскую секиру и широко взмахнул. Естественно, не попал. Удар по-диагонали. Увернулась. Горизонтальный удар. Пригнулась. И пошла в атаку.

Уничтожить.

Это было быстро, но громила успел выставить секиру для блока. Бум!

— Ха-ха, ну как тебе ударить своим кулачком по металлу? Больно?

Металлическое древко погнулось.

— Что?!

Уничтожить.

Второй удар. Третий. Обезумевшая девчонка даже не пыталась обходить защиту и лупила кулаками прямо по секире. И с каждой атакой прочнейшее древко из закалённой стали прогибалось всё сильнее, пока окончательно не переломилось.

— Да что ты за чудовище?! А, чёрт с тобой, руками забью!

Хон отбросил в стороны обломки секиры и нанёс прямой удар кулаком. Прямой удар вытянутой рукой. Худшее, что можно предпринять против адепта хиндзюцу.

Уничтожить.

Перехватить запястье, сместиться, занести другую руку, резко опустить вниз и ударить точно в локтевой сустав...

Хрустнула кость, рука выгнулась под неестественным углом.

— Ааа! — Хон заверещал и