— Снайперов не заметил? — спросила я, и Джамал в ответ покачал головой.

— Думаешь, мне давали что-то разглядывать? Сцапали нас с Геннадием, сразу рассадили по разным машинам. Я его больше не видел. А меня пытались допрашивать. Откуда знаю тебя? Кто ты такая? Почему я с тобой? Видишь, — пожаловался он, — подбили глаз, негодяи… Ты-то хоть дозвонилась?

— Конечно, — с гордостью ответила я.

— Все нормально?

— Конечно!

— Что «конечно»? Тебя отмажут?

— Уже занимаются. Им надо на это время. Двое суток. А пока хорошо бы куда-нибудь смыться. Как думаешь, сможем?.

Джамал молча пожал плечами. Он не знал. И я ничего не знала. Пока не знала. Но состояние отупения, какое-то частичное помутнение сознания, которое навалилось на меня еще в тот момент, когда я закончила разговор с диспетчером, сейчас снизошло на «нет». Я снова была готова к войне на все сто процентов.

Все вдруг изменилось. Я уже была не одна. Рядом со мной Джамал. И Лена — если и не партнерша в моих бандитских делишках, то, во всяком случае, сочувствующая. Очень сочувствующая — я поняла это еще тогда, когда рассказывала о своих злоключениях комитетчику. А она слушала, приоткрыв от удивления ротик.

И, наконец, я смогла одержать над ментами первую победу. Почти с ходу заставила их пойти на уступки и освободить Джамала. И дать мне машину. Правда, уверена, сами менты не считают эти уступки существенными. У них, как всегда, в запасе есть полный набор мелких и крупных пакостей, которые они мечтают пустить в ход. Хрен я позволю им это сделать! Недаром же и меня научили кое-каким премудростям.

— Вадим Леонидович, вы меня слышите? — крикнула я, и из-за приоткрытой двери сразу отозвались менты:

— Сейчас позовем!

— Побыстрее! — для порядка поторопила я и, пока не объявился командир вражеской армии, начала диктовать Джамалу его обязанности на ближайшее время.

— Во-первых, сразу проверь багажник, чтобы там не засел какой-нибудь камикадзе. Потом прогрей двигатель. И пошарь под «торпедой» и вообще по салону. Там могут установить «жучки». Хорошо бы их выкинуть…

— Марина! — перебил меня Терехин. — Ты звала меня, дочка? Я захожу.

И как же он достал меня этой «дочкой»!

— Заходите, — позволила я.

Он бочком осторожно просочился в комнату и сразу спросил:

— Перевязали раненую?.. Или она вовсе не раненая? Как ты, Лена?

«Проницательный, комитетчик, — подумала я. — Подозревает, что мы его могли разыграть. Хотя дурак бы был, если бы не подозревал. Но он не дурак».

— Нормально, — пискнула из-за стойки Лена. — Не сильно. Ходить могу.

— Ну слава Богу, — наигранно вздохнул полковник и переключил внимание на меня. — Что ты еще хотела, Марина? Кажется, уже все получила. Почему не садишься в машину.

— А вы что, уже готовы меня встречать? — ухмыльнулась я. — Расставили снайперов?

— Не болтай чепухи. Нет у нас снайперов.

— Расста-а-авили! Так вот, Вадим Леонидович. Я хочу от вас еще кое-что. Во-первых, пришлите мне какую-нибудь плащ-палатку. Или большой кусок брезента. Вы понимаете, зачем мне…

— Понимаю, — вздохнул Терехин. — Все- таки не веришь мне насчет снайперов.

— А вы бы поверили? — широко улыбнулась я. — Не пове-е-ерили бы, Вадим Леонидович… И вот еще что. Уберите с площади всех своих людей. Не приведи Господь, кто-нибудь что-нибудь попробует выкинуть. Ствол будет у виска заложницы.

— Ты все же берешь с собой ее? — поинтересовался полковник. — Не мужика? Она же раненая?

— Не сильно. А вот у этого… мужика, — выделила последнее слово я, — скоро случится инфаркт. Или инсульт. Ну его к дьяволу, такого попутчика!

— Понятно. — Терехин поерзал на узкой скамеечке и поднялся. — У тебя все?

— Ага, — ответила я.

— Тогда пойду за брезентом.

— И не забудьте про подчиненных. Подальше их от машины, — напомнила я.

Когда Терехин вышел из комнаты, Джамал внимательно посмотрел на меня и прошептал:

— Какой-то он скользкий.

— Комитетчик… Они все должны быть такими.

— И все-таки слишком легко он на все соглашается.

— А почему бы и нет? — Я пошлепала по щеке заложника Игоря. — Живой еще? Щас тебя выпустим… А почему бы и нет, Джамал? Терехин видит, что я пока что в своем уме, не психую, не суечусь. Он даже не верит, что я, в самом деле, ранила Лену. А значит, за заложников можно особо не беспокоиться, хотя по идее сейчас это должно быть его основной головной болью. А меня все равно рано или поздно поймают. Никуда я не денусь. Сдамся. Это он так считает.

— А ты? — вмешалась в наш разговор Лена.

— А я считаю иначе. И очень надеюсь, что ты мне не помешаешь.

— Нет, — она покачала головой. — Не помешаю. Даже помету, если надо… А у меня не будет из-за этого неприятностей?

Я не знала. И поэтому промолчала. Зато подумала: «И как же много у меня, бандитки, союзников. Азербайджанцы… ну, этих еще можно понять, они никогда не водили дружбы с ментами. Но бульдозирист Гена, потом почтальонша… Не жители какого-нибудь крупного города, большинство которых за последние годы успели не понаслышке познакомиться с ментовским мздоимством и хамством. Нет, не горожане, а самые, что ни на есть, среднестатистические обитатели российской глубинки, которые всегда относились к представителям власти и с уважением, и с доверием. Все их действия и решения без раздумий воспринимали как верные. Потому что были от этих представителей далеко. Потому что не умели разглядеть у этих решений и действий изнанку. И вот ведь… Неужели и здесь все меняется?»

— Марина, ты слышишь? — прокричал из-за двери Терехин. — Это я…

— …почтальон Печкин, — прошептала Лена.

— …Принес вам брезент. — В комнату влетел большой сверток, туго перетянутый проволокой. — Все сотрудники отошли на сто метров. Можете выходить. И давай отпускай одного из заложников.

— Не торопитесь. — Я внимательно наблюдала за тем, как Джамал вышел за стойку и наклонился над свертком.

Там вполне могли упаковать звуковую мину-ловушку.

— Стой!!! — истошно взвизгнула я.

Джамал даже вздрогнул и отдернул руку от свертка, как от змеи. А коммерсант Игорь звонко икнул.

Если такая ловушка сработает, то никто из нас не пострадает. Если не брать в расчет того, что порвутся барабанные перепонки. И все мы на какое-то время окажемся в глубоком нокауте. Да еще нам на головы может обрушиться потолок.

Зато меня можно будет брать тепленькой. И я, скорее всего, от неожиданности не успею даже ранить никого из заложников.

Вот именно, что «скорее всего»… Могу и успеть. Риск огромный, и на такой риск идут только в критических ситуациях. И только спецы, которых, я уверена, здесь нет ни единого. И все же…