быть возможность его покинуть. Но количество военных в поселке надо увеличить. Снимите с фронта пару взводов НКВД, пусть перекроют все выезды, кроме северного. Лазутчик об этом узнает, занервничает и попытается уйти единственной оставшейся дорогой. О своих планах лучше никому не говорить. У «крота» могут быть сообщники. Для убедительности арестуйте пару человек и впоследствии отпустите их со всеми объяснениями. Усильте слух, что аресты будут продолжаться.

– Думаешь, сработает, лейтенант? – Ефремов озадаченно почесал затылок.

– Сработает, товарищ генерал-лейтенант. «Крот» должен почувствовать, что к нему подобрались вплотную и вот-вот его возьмут. У нас есть день и вечер, нужно создать видимость суетливой работы. Аресты должны проводиться при массовом скоплении работников штаба. Но берите, разумеется, надежных людей, тех, кто не может оказаться «кротом». Иначе окажемся в смешной ситуации. Пусть их заранее предупредят, что это фарс… Не знаю, товарищ командующий, времени катастрофически нет вести толковое следствие, и это единственное, что приходит в голову.

– Каким маршрутом он попытается скрыться?

– Почти не сомневаюсь, что через болота на севере, товарищ генерал-лейтенант. Если перекрыть дороги, он попытается вырваться пешком. Участок узкий, в холмы он не полезет – там недолго шею свернуть. Пойдет через седловину. Там два озера с илистым дном и заросли камышей. Я размещу там своих людей. Ночи нынче не такие уже холодные, выдержат. Не знаю, захочет ли этот тип пробраться через линию фронта, может просто отсидеться в болотах, но для этого возьмет с собой все необходимое – еду, теплую одежду.

– Хорошо, лейтенант, давай попробуем.

Командарм не мог долго сидеть на месте. Он снова вскочил и забегал по кабинету.

Глава восьмая

Задумка сработала, а Шубин, признаться, слабо в это верил.

Поспать на разложенной плащ-палатке удалось два часа. Потом активизировался Никита Костромин, подполз, стал будить командира легкими тычками, бормоча, что он-де все понимает, но пора бы товарищу лейтенанту и честь знать. До рассвета оставался час с хвостиком – самое сонное время. На ясном небе еще мерцали звезды, дул прохладный ветерок, теребил камыши и осоку. Трава еще не доросла до высоты человеческого роста, но дни и ночи стояли теплые, растительность оживала, подрастала. Живность в этих местах не водилась – еще не время. Тихо плескалась озерная вода. Шубин сел на колени, протер глаза. Никита Костромин уже свернулся бубликом, сладко чмокая во сне. Из синеватой темноты выплывали очертания тальниковых зарослей, в разрывах виднелась водная гладь. Пригодная для пешей ходьбы тропа тянулась вдоль озера и втягивалась в лесистое понижение между холмами. С обратной стороны за редкими кустами проходила проселочная дорога. Еще дальше, за поворотом, у выезда из района, расположился стационарный пост. В покатой балке на западе стоял штабной «газик», в котором дремал откомандированный Ефремовым майор Шилов. Об этом человеке генерал отзывался положительно, да и не владел майор особыми тайнами – в частности, карту минных полей он видеть никак не мог.

Сон еще витал в голове. Глеб добрался на корточках до непересыхающей лужи, смочил лицо. От курения решил воздержаться. На данном участке сидели только он и Костромин. Остальные разместились восточнее и западнее – там тоже имелись тропы.

Стояла нереальная тишина. Обстрелы прекратились еще вечером – немцы решили взять паузу. Что это значило, никто не знал. В памяти всплыла вчерашняя суета в штабе – разнос, устроенный командармом подчиненным, прибытие подразделения НКВД, «арест» подполковника Тимакова и майора Еременко, тревожные слухи о том, что это только начало…

Что-то вмешалось в царящую над озером тишину. Легкий гул становился громче, отчетливее. По проселочной дороге шла машина. Далеко она уйти не могла – за поворотом в шестистах метрах находился пост, где несли службу пять автоматчиков. Глеб приподнялся, напряженно всмотрелся, но фары не горели. Гул нарастал, и сердце начало аритмично подрагивать. Близился рассвет.

Он различил машину, когда она оказалась уже практически рядом. Судя по очертаниям, это был легкий штабной джип. Машина сбросила скорость, стала съезжать с дороги, прошла кювет и остановилась в кустах. В горле пересохло, возникло сильное желание прокашляться. Хотелось надеяться, что товарищи на соседних постах уже не спят. Он подполз на корточках к спящему Костромину и пихнул его в плечо, зажав ему рот.

– Тихо, это я.

Никита изогнулся и тут же расслабился. Миновала реальная угроза получить от товарища по зубам.

– Тихо, говорю! Кажется, он здесь, на машине прибыл – без фар, знает, что дальше пост… Подъем, Никита! И замри, дыши тише.

Разведчики затаились в траве. На соседних постах тоже не поднимали шум. Водитель заглушил двигатель. Снова навалилась тишина. Потом что-то скрипнуло, и вновь наступило безмолвие. В полумраке поблескивали выпученные глаза Никиты – парень переволновался. Хрустнула ветка, за ней другая. Человек выбрался из машины и шел по кустарнику. Он был один. Опять прекратил движение, видимо, стоял, прислушивался. Возможно, интуиция сообщила, что в окружающем пространстве что-то не так.

– Давай же, гад, мы так скучали по тебе! – прошептал Костромин. – Товарищ лейтенант, это правда он или быть такого не может?

– Заткнись, – процедил Глеб. Он тоже волновался, мурашки ползли по коже.

Снова захрустели ветки, человек приближался. Он перебирался через препятствия, тяжело дышал. У выхода на поляну сделал остановку, осмотрелся. Потом опять пошел.

Невнятная личность, закутанная в плащ-палатку, выбралась из кустов и заскользила к озеру краем поляны. Это был мужчина, он двигался легко и уверенно. На правом плече, отгибая плащ-палатку, висел вещевой мешок. На голове – пилотка, хотя, судя по положению, он должен был носить фуражку. Незнакомец почти миновал поляну, когда Шубин поднялся у него за спиной.

– Стоять. Не шевелиться. Вы на мушке, гражданин.

Беглец словно ткнулся в стену, замер. Дыхание участилось, стало срываться. Поднялся Никита Костромин, тоже наставил на незнакомца автомат. Мужчина медленно повернулся и исподлобья посмотрел на автоматчиков. Черты лица вырисовывались смутно, но Шубин был уверен, что видел его среди мелькавших в штабе людей. Рука мужчины как бы невзначай поползла под плащ-палатку – к пистолету в кобуре.

– Мы все видим, – предупредил Глеб. – Хотя продолжайте, уважаемый. Медленно, двумя пальцами извлеките пистолет и бросьте в траву. При этом старайтесь избегать противоправных действий. Мы ждем.

Мужчина вынул пистолет, выбросил его. Он упал недалеко, фактически ему под ноги.

– Вы кто такие? – процедил он. – Какое право имеете меня останавливать?

– Лейтенант Шубин, – представился Глеб. – Наверное, слышали. Действую по поручению лично командарма Ефремова. А вы, уважаемый, оказались глупее, чем нужно, – попались на удочку. Или уже закончился срок так называемой командировки? Покидаете нас? В гостях, как говорится, хорошо, а дома