даю ему такой возможности. Поднимаюсь в лифте, но выхожу на два этажа выше нужного. Как последний параноик осматриваю лестницу и со всей возможной осторожностью шагаю вниз. В данную минуту жалею только об одном – у меня нет никакого оружия, а собственные кулаки не выглядят достойными для сопротивления нескольким противникам.

Подхожу к своей квартире, ощущая невероятную сухость в горле из-за накатившего волнения. Еще чуть-чуть, и я свалюсь в обморок. Эмоций так много, что я не нахожу в себе сил противостоять им, паника рвется наружу, трачу последние силы, чтобы не выпустить ее.

Без особой надежды поворачиваю ручку. Заперто. Не знаю, хороший это знак или нет. Мы никогда не оставляем ее открытой, даже когда находимся дома. Нажимать на звонок не решаюсь, поэтому действую более привычным способом. Ключей у меня нет, зато есть скрепка, которую я так удачно прихватила из кабинета в доме Охотников.

На вскрытие замка уходит безбожно много времени, ведь я сама устанавливала защиту на случай подобных обстоятельств. С каждой новой секундой, проведенной перед дверью в собственную квартиру, надежда на то, что Вероника окажется внутри, тает и испаряется без следа. Будь она там, ни за что не пропустила бы весь этот лязг. Удивительно, что на него до сих пор не сбежались соседи, как и на грохот моего сердца, которое, кажется, задалось целью оглушить всю округу.

Наконец, замок щелкает, но я не испытываю ни капли облегчения по этому поводу. Медленно, словно не домой, захожу в темную прихожую и с тихим стуком закрываю дверь. Даю себе время привыкнуть к отсутствию освещения. Прислушиваюсь и вдыхаю родной запах, от которого за время отсутствия успела отвыкнуть, а теперь в груди все болезненно сжимается. И дело тут не в травмированных ребрах или натруженных легких.

Здесь слишком тихо и я понимаю, что квартира пуста. Прихожу в движение и без всяких проблем, ведь делала это тысячи раз, шагаю вглубь жилища. Ощущаю головокружение, будто выпила не меньше двух бутылок знаменитого вина из «Порто».

Комната сестры встречает тишиной, полным порядком и отсутствием хозяйки. Я знала, что так будет, но все равно не могу сдержать нахлынувших вмиг чувств. Поднимаю руку, краем сознания отмечая ощутимую дрожь пальцев. Прижимаю ладонь ко рту с такой силой, что скулы сводит от боли, но сдержать всхлип это не помогает. В носу щиплет, глаза горят. По щекам катятся горячие слезы. Вскидываю вторую руку и через мгновение зажимаю рот уже двумя. Не помогает. Меня ведет в сторону, прикладываюсь плечом о шкаф, но даже не слышу грохота и не чувствую ничего, кроме удушающей пустоты внутри. Пытаюсь запечатать отчаяние, но ничего не выходит. Слезы неудержимым потоком заливают лицо, руки, одежду, и я не могу их остановить. Оседаю на пол и приваливаюсь спиной к шкафу, продолжая выплескивать эмоции. Не помню, когда в последний раз испытывала что-то подобное. Наверное, никогда. После потери родителей, я впала в ступор, но он не продлился долго. Тогда от меня зависела жизнь сестры, и я не могла позволить себе страдать.

Трясу головой, прогоняя ужасные мысли и пытаясь настроиться на рациональные. Вероники просто нет дома. Она в порядке. У меня нет доказательств обратного, но сейчас я не способна унять все те чувства, которыми накрывает так, что невозможно дышать.

Не знаю, сколько проходит времени, но постепенно истерика стихает. Поднимаюсь на ватных ногах и пошатываясь плетусь в ванную. Смотрю в зеркало, ужасаясь представшей перед глазами картине. Глаза полны боли, веки заметно припухли, губы красные и искусанные. На подбородке, шее и толстовке видны пятна крови Дерека. Сбрасываю грязную одежду и с остервенением принимаюсь оттирать кровь и слезы. Через некоторое время тащусь в спальню и наконец-то одеваюсь в свою во всех смыслах удобную одежду. Из тайника достаю складной нож, убираю его в карман и только после этого нахожу в себе силы вернуться и осмотреть спальню сестры. В шкафу значительно меньше вещей, чем обычно, на прикроватной тумбочке не хватает нашей совместной фотографии, в остальном все на месте. Осматриваю гостиную и кухню и по слою пыли на поверхностях прихожу к выводу, что Вероника уже давно не появлялась дома.

Замираю посреди коридора, прижимаю костяшки пальцев к губам и носу и несколько раз усиленно моргаю, чтобы прогнать новый поток непрошенных слез. Лихорадочно соображаю, когда в последний раз общалась с сестрой. Достаю телефон, чтобы еще раз пролистать все сообщения, может, там есть какая-то информация о том, где она находится.

Замираю, услышав подозрительный звук от входной двери.

Вероника!

Недолго думая, бросаюсь туда и тянусь к ручке, но в последний момент что-то не дает мне распахнуть дверь. Ощущая бешеное биение сердца и каким-то чудом не забывая продолжать соблюдать тишину, приникаю к глазку. Тело охватывает ужас, и я застываю, не в силах пошевелиться. Дверь очень крепкая, через нее не проходит ни единого звука из коридора, но это и не нужно. По ту сторону Кроу и Мур. Главарь Охотников что-то говорит Хайдену, в то время как тот склоняется к замку. Слышу тихий скрежет отмычек, а в следующую секунду Мартин поднимает голову и, кажется, смотрит прямо на меня.

Отшатываюсь и без промедления несусь в свою спальню.

«Бежать! Бежать! Бежать!» – вопит объятое страхом подсознание.

И я не могу ослушаться его. Выдергиваю нижний ящик комода с такой силой, что он чудом не выскакивает из направляющих и не вываливается на пол. Одним резким нажатием сдвигаю двойное дно, хватаю рюкзак и бросаюсь в сторону окна. Широко распахиваю створку и смотрю вниз. От высоты кружится голова, но я не могу позволить себе медлить. Если сорвусь, так тому и быть. Умру более милосердной смертью. Боюсь даже представить, что приготовили для меня Охотники.

Сглатываю ком страха, перелезаю через подоконник и становлюсь на карниз. Шириной он примерно в половину моей ступни, что гораздо больше, чем мне доводилось покорять по работе. Проблема в том, что на такой высоте снаружи здания я не бывала ни разу. Черт с ним! Справлюсь! Не могу иначе.

Обтираю вспотевшие от волнения ладони о брюки, хватаюсь за выступ и без лишней спешки двигаюсь прочь от своей комнаты. Мне нужно всего лишь добраться до угла здания, перебраться на соседский балкон, а с него на пожарную лестницу, по которой рукой подать до крыши. Надеюсь только, что там не поджидает засада из Охотников.

Ветер треплет волосы, мешающие обзору, и холодит разгоряченную кожу, но я стараюсь не обращать на это внимания. До заветного угла остается не больше метра, когда краем глаза замечаю движение со стороны собственного окна. Сильнее хватаюсь за выступ,