- Рот свой закрой, дура! – едва сдерживая себя от того, чтобы применить силу, я вжал ей в стенку кабинки, не зная, чего именно хочу, обхватив ее горло пальцами. – Не смей даже близко подходить к моей семье.

- А ты как хотел? – улыбалась она, как умалишенная, извиваясь под моим телом, как горячая змея. - Чтобы я ждала тебя где-то на стороне, а ты приезжал и трахал меня, когда тебе будет удобно? Не выйдет, Серёженька. Я не буду ни на запасных, ни на вторых ролях. Ясно тебе? И я тебя сейчас не перед выбором ставлю, я говорю тебе, чтобы ты отвалил от меня раз и навсегда. Если ты сам не в состоянии это сделать, то за тебя это сделает твоя жена. Ты же не хочешь остаться без семьи, ведь так?

Она точно больная на всю голову. И я вместе с ней. Потому что вместо того, чтобы как следует ударить её головой об стенку кабинки, чтобы она пришла в себя, я позволяю ей ослабить хватку моих пальцем на её горле и взглядом слежу за тем, как она запускает мою руку себе под платье и кладёт пальцами на горячий треугольник.

До боли стискиваю зубы, понимая, что на ней нет белья.

- Чувствуешь? – шептала Арина, водя моими же пальцами по влажным складкам. Расставила ноги шире и подалась бёдрами ко мне. – И ради этого ты готов отказаться от семьи? Подумай, Серёжа. Хорошо подумай… Это? – выдохнула она со стоном, буквально насаживаясь на мои пальцы. - Или твоя семья? Сын, жена…

Одёрнул руку и, как ошпаренный оттолкнулся к противоположной стенке лифта.

- Вали, - кивнул я в сторону открывшихся створок, старательно избегая смотреть на Арину.

- Вот видишь, как всё просто оказалось, - хмыкнула девчонка и босиком вышла из лифта.

Вдавив палец в кнопку с номером своего этажа, я, сам того не контролирую, снова и снова наносил удары по стенке лифта, оставляя вмятины.

Сердце колотило в груди, кровь шумела в ушах, а мир, как в центрифуге, переворачивался с ног на голову, где сам я терял равновесие.

Чтобы не сводить с ума еще и жену окровавленным, сбитым кулаком я сразу прошёл в ванную, где холодной водой смыл кровь. В отражении в зеркале над раковиной на меня смотрел тот, кого я не узнавал. Кто это? Кем я стал за последние годы? В кого превратился и чего, вообще, хочу от жизни, кроме механических движений и такой же механической жизни? Фальшивые эмоции, фальшивое удовольствие от работы, которая когда-то была мечтой, фальшивое счастье, к которому осталась только привычка…

Что со мной не так? Где я сломался и почему?

Из ванной комнаты вышел только тогда, когда остановилось кровотечение, а сам я смог успокоиться и показаться жене.

Наташа мыла кружки у раковины, но моё приближение заметила.

Сев на стул за нашим обеденным столом, я смотрел на её спину и мысленно крутил в голове варианты того, что нужно сказать, чтобы сгладить угол, который заострила Арина.

- Она очень красивая, - произнесла вдруг Наташа так спокойно, будто пересказывала серию какого-то своего сериала. – Клеопатра, наверное, была такой же.

- Не знаю… - нервно дёрнул я головой и нахмурился. – Обычная.

- У тебя с ней что-нибудь было? – так же спокойно спросила Наташа, продолжая намывать кружку, которой из-за пены почти не было видно.

- Нет.

- А ты хотел?

- Да, - ответил я, не задумываясь.

Глядя сейчас на жену, которой никогда не врал, я понял, что хочу быть с ней честным до конца. Не хочу быть тем, кто будет трахать всё живое за её спиной. Не хочу, чтобы из-за меня она стала той, над кем будут насмехаться и бить в спину.

- Чемодан в прихожей, в шкафу. Я придумаю, что сказать сыну, - произнесла Наташа отстраненно.

- Наташа…

- Чемодан в прихожей.

Глава 22. Арина

Неужели тихие, скромные девочки живут именно так изо дня в день? За что они наказывают сами себя?

На часах ещё не было и десяти вечера, но я уже приняла душ, почистила зубки, забралась в постель и вместо телефона почитала книгу.

Если хорошие девочки живут такой жизнью добровольно изо дня в день, то я, похоже, наказывала себя. Или попросту пряталась. Как мышь или крыса.

Я понимала, что можно было поступить куда деликатнее, но, как обычно, приняла радикальные меры, вместо того, чтобы просто поговорить с Сергеем и обозначить свою позицию раз и навсегда.

Возможно, дело в том, что говорить с Сергеем нереально. Из нас обоих явно улетучивается адекватность, стоит нам только оказаться рядом. На смену разуму приходят животные инстинкты, влечение, страсть и похоть, а эти качества обитают только в темных подворотнях сознания – там, куда приличный разум в наглаженном костюмчике не заглянет никогда.

Стало ли мне легче от того, что я сделала?

Да. И нет.

Да – потому что я однозначно отшила от себя женатого мужчину, у которого помимо жены имеется еще и сын, очень на него похожий.

Нет – потому что я однозначно отшила от себя Сергея.

Мне б голову полечить, что ли…

Отложив книгу на прикроватную тумбочку, я выключила свет настольной лампы. Перекатилась на бок, подтянула одеяло до подбородка и посмотрела на пустующую детскую кровать передо мной. если бы там была Настя, моя племянница, она бы, наверняка, начала изображать монстра, а я сделала бы вид, что испугалась.

Но моя сестра и Настя сейчас отлично проводят время в доме её отца. Мне же остаётся только познать все «прелести» взрослой жизни.

Раньше я думала, что ничего сложного в самостоятельности нет. Я ждала её. Я хотела побыть взрослой и пожить одной, иногда в тайне мечтала о том, как перееду куда-нибудь и буду жить одна. Чтобы рядом не было