На следующее утро, одеваясь для конной прогулки, Джастин был погружен в размышления. Люсинда вчера опять загрустила, и, хотя она сослалась на женское недомогание, он чувствовал, что ее что-то гложет. Возможно, если он спросит, что ее беспокоит, она доверится ему? Или лучше подождать, пока Люсинда сама не сочтет нужным облегчить душу? Герцог решил не мучить жену расспросами. Ему казалось, что отношения между ними потеплели, а если она захочет поделиться с ним своими неприятностями, это их еще больше сблизит.

Сегодня Джастин не стал приглашать Люсинду на прогулку верхом. Недавно он заметил, что многие фермерские домики на окраине поместья обветшали. Большинство собственников не желали тратить деньги на ремонт, и, хотя обязанность призывать их к порядку в таких случаях лежала на управляющем, Джастин предпочел лично заняться этим делом. Потом, когда он вернется к завтраку, они с Люсиндой усядутся в малой гостиной, и, возможно, у них наконец состоится откровенный разговор…

Люсинда побеседовала с младшей сестрой Элис и их матерью. Они условились, что Мэри поселится в комнатах прислуги и приступит к своим обязанностям на следующий день. Миссис Браун очень обрадовалась заказу на одежду для Анджелы; она пообещала, что будет дважды в неделю приходить в замок для примерки, а шить дома.

Довольная тем, как все уладилось, Люсинда направилась в детскую. Комната Элис и Мэри находится в восточном крыле, это очень удобно. Спать Анджела будет по-прежнему в мансарде с няней, часть дня проводить в детской под присмотром одной из сестер, а по утрам гулять в саду возле кухни. Все складывалось как нельзя лучше, и, если бы не необходимость поговорить с Джастином, Люсинда была бы счастлива.

В детской она обнаружила Мэри и Элис, увлеченно игравших с Анджелой в жмурки. Увидев свою госпожу на пороге, юная Мэри покраснела от смущения и тотчас начала извиняться – дескать, она задержалась в замке поболтать с сестрой и познакомиться с малышкой.

– Я рада, что тебе так не терпится приступить к исполнению своих обязанностей, – ласково сказала ей Люсинда и засмеялась, потому что в этот момент Мэри осалили и теперь настала ее очередь надеть повязку на глаза и ловить других игроков. – А можно мне с вами поиграть?

– Конечно, мамочка! – закричала Анджела и, схватив ее за подол, потянула в комнату. Причем маленькая плутовка все устроила так, чтобы Люсинда попалась прямо в руки Мэри, ко всеобщему веселью.

Теперь уже Люсинда, надев повязку, закружилась по комнате, но ее руки каждый раз хватали пустоту под заливистый, счастливый смех дочки.

– Ну погодите, юная барышня, – грозно говорила Люсинда, давясь от смеха, – сейчас я вас поймаю!

– Не поймаешь! Не поймаешь! – хохотала Анджела. – Я здесь! Вот же я!

Люсинда знала, откуда доносится звонкий голосок, но нарочно шла в другую сторону, заставляя дочку визжать от восторга. Слышать ее смех было таким наслаждением, что Люсинда ненадолго забыла и о письме шантажиста, и о предстоящем разговоре с мужем.

– Вы не знаете, где сейчас моя супруга? – спросил Джастин у миссис Манн, снимая в холле шляпу и перчатки. – Я хотел бы с ней перекинуться парой слов до второго завтрака. Не могли бы вы подать его на полчаса позже?

– Конечно, ваша светлость. Я не видела, куда пошла герцогиня, но полагаю, она сейчас в восточном крыле, в детской.

– В детской? – удивился Джастин.

Интересно, что Люсинде там понадобилось? Ведь они не спят вместе, и едва ли она строит планы по поводу рождения наследника рода Эйвонли… Да и любые приготовления в детской комнате всегда лучше откладывать до родов. Сам он для себя решил, что и не подумает делать ремонт на детском этаже до тех пор, пока жена не скажет ему, что ждет их первого ребенка. Причиной тому послужили трагедии в его семье.

Джастин знал, что у него когда-то был младший братик, – он умер от лихорадки в возрасте трех лет. После этого у матери год за годом случались выкидыши, и, в конце концов, герцогская чета Эйвонли смирилась с тем, что Джастин останется их единственным ребенком. Быть может, именно поэтому в общении с ним мать проявляла некоторое равнодушие? Наверное, она, потеряв столько детей, боялась всей душой полюбить сына, которого судьба тоже могла у нее отнять в любой момент.

Герцог задумчиво дошел до лестницы восточного крыла и поднялся на второй этаж, предназначенный для детей. Здесь размещали самых маленьких гостей из благородных семейств, приглашавшихся в Эйвонли на праздники и званые вечера, вместе с наставниками и гувернантками. Сейчас в замке гостей не было, тем не менее Джастину вдруг показалось, что до него донесся смех ребенка. Замерев на верхних ступеньках, он прислушался. Вчера ему почудился плач в библиотеке, теперь какой-то малыш смеется… Но откуда в доме взяться малышу?

Джастин нахмурился и тихо приблизился к неплотно закрытой двери детской комнаты. Сомнений не осталось – за дверью звонко хохотал ребенок, наверное, девочка. Потом стали слышны другие голоса – женские, и один из них принадлежал… Люсинде.

Распахнув дверь, герцог застыл на пороге. В комнате шла веселая игра в жмурки на четверых. В ней участвовали служанка Люсинды, девочка лет четырех, незнакомая девушка-подросток и его жена. Люсинда с завязанными глазами как раз поймала малышку – подхватила ее, закружила по комнате, потом поставила на пол и сняла повязку, заливисто смеясь. А в следующее мгновение она увидела мужа.

Люсинда смертельно побледнела. Джастина потрясло выражение ее лица – смесь отчаяния, вины и раскаяния. Затем он посмотрел на девочку – и все понял. Сходство было поразительное. Даже если бы жена не рассказала ему, что в юности ее изнасиловали, одного взгляда в ее глаза было достаточно, чтобы догадаться, чья это дочь.

Гнев тотчас полыхнул огнем, однако герцог, невероятным усилием воли взяв себя в руки, молча поклонился супруге, развернулся и зашагал к лестнице.

Ладони сами сжались в кулаки, было невозможно дышать, в голове шумело. Люсинда снова обманула его. Снова! Она говорила, ребенок родился мертвым, но вполне вероятно, что мистер и миссис Сеймур намеренно ввели ее в заблуждение, чтобы избавить семью от еще большего позора. А потом Люсинда каким-то образом узнала, что ее ребенок жив. Как она могла скрыть это от мужа и привести дочь – незаконнорожденную! – в его дом, не спросив дозволения?! О чем она думала?! Каждый, кто увидит ее с этой девочкой, быстро сложит два и два! Неужели Люсинде наплевать на собственную репутацию и на честь рода Эйвонли? Кроме того, это преступное злоупотребление доверием мужа!

Влетев в рабочий кабинет, Джастин с силой захлопнул за собой дверь. Ему нужна была разрядка. Схватив со стола пузатую чернильницу, он размахнулся и швырнул ее в камин с такой силой, что чернила и осколки стекла брызнули во все стороны. Герцог шумно перевел дыхание; руки дрожали. Еще немного, и он разнесет весь замок на куски. Нужно бежать отсюда, пока не поздно. Выскочив на террасу через распахнутые застекленные двери, он не разбирая дороги устремился по саду к конюшням. Бешеная скачка верхом поможет прийти в себя и совладать с гневом, но не решит проблему. Что делать с женой, которую не заботят ни доброе имя мужа, ни ее собственная честь? И как поступить с ребенком, который разрушит жизнь Люсинды и закроет для нее путь в высшее общество?..