Герцогу совсем не нужны были сейчас лишние хлопоты, но он все же решил утром поговорить с управляющим и узнать его мнение о том, где в поместье лучше построить особнячок для слуг.

Взяв с полки книжку, он покинул библиотеку и не услышал, как ребенок наверху снова горько расплакался.

– Тише, тише, милая, – приговаривала Люсин-да, баюкая дочку на руках. – Мамочка с тобой. Все хорошо, Анджела, никто тебя не обидит.

– Мне приснился плохой сон, – всхлипнула девочка. – Потом я проснулась, а вокруг темно, и я подумала, что ты ушла навсегда, а я опять у той злой тети.

– Нет-нет, она никогда тебя не найдет, – пообещала Люсинда и поцеловала мокрую щечку. – Спи, радость моя, я буду совсем рядом, в этом доме. А утром приду к тебе опять и стану приходить каждый день.

Анджела наконец успокоилась и юркнула под теплое одеяло, которое раздобыла для нее Элис. Люсинда еще посидела с ней некоторое время, гладя по головке, затем, убедившись, что дочка заснула, тихо вышла из комнатки.

– Ты услышала плач Анджелы из своей спальни? – с ужасом спросила поджидавшая ее няня.

– Нет, я поднялась пожелать ей спокойной ночи.

– Ты уже сделала для дочери все, что было в твоих силах, Люсинда. А теперь ступайте почивать, ваша светлость, а то не ровен час супруг вас хватится.

– Да, верно. – Люсинда озабоченно посмотрела на старушку. – Ты выглядишь очень усталой, няня. Анджела совсем не дает тебе спать?

– Ну сейчас-то, повидав тебя, она сладко проспит до самого утра.

Люсинда пожелала няне спокойной ночи и спустилась по лестнице. На пути в свои покои в другом крыле она беспокойно думала, не слышал ли кто-нибудь плач Анджелы. Элис уже известила всех слуг о ребенке в мансарде, но в замке еще гостили несколько родственников и друзей Джастина, а плач наверняка доносился до библиотеки.

В спальне Люсинда сразу увидела, что на подушке лежит свежий бутон розы. Кто-то был здесь в ее отсутствие. При мысли о том, что это знак внимания от мужа, Люсинда похолодела: он заходил сюда и наверняка удивился, не застав ее в такой час. Собравшись с духом, она решительно пошла к покоям герцога и постучала в дверь спальни.

Через несколько секунд Джастин в синем шелковом халате уже озадаченно смотрел на нее с порога:

– Что-то случилось? Я заходил, но тебя не было.

– Элис понадобилась помощь – к ней в комнату залетела птица, а она ужасно боится пернатых.

– Она что, не могла позвать кого-нибудь из слуг?

– Меня это совсем не затруднило. – Люсинда не могла лгать, глядя мужу в глаза, и потупилась. – Я хотела поблагодарить тебя за цветок, Джастин.

– Я увидел, что розы уже распустились, вдохнул аромат и подумал о тебе. – Джастин улыбнулся ей, подошел ближе и, помедлив пару мгновений, будто раздумывая, поцеловал ее в щеку.

Люсинда затаила дыхание в предвкушении, что сейчас продолжится их вчерашняя ночь. Сердце ускорило биение, она думала, что Джастин, как и вчера, подхватит ее на руки, отнесет на кровать и они займутся любовью. Ей хотелось снова ощутить его ласки и поцелуи.

– Ты прекрасна, как редкий цветок, любовь моя. Но не бойся, я не потревожу тебя сегодня. Я заходил лишь для того, чтобы преподнести тебе розу и пожелать спокойной ночи.

– Ах вот как… – Несколько секунд Люсинда боролась с желанием признаться в своих чувствах, но подумала, что тем самым вызовет у него лишь презрение: Джастин сочтет ее распутной и оттолкнет.

Люсинда развернулась, чтобы муж не заметил в ее глазах готовые хлынуть слезы, ринулась в свою спальню, скинула домашнее платье и рухнула на кровать. Она сама убила любовь в сердце Джастина, когда рассказала ему о своем позоре, но вчера он все же пришел к ней, чтобы исполнить супружеский долг, а она опять все испортила. И теперь он не желает спать с ней.

Слезы не унимались, катились по щекам, будто сами собой. Люсинда не мешала им и не всхлипывала. Она тихо и неподвижно лежала, глядя в потолок.

Отец был прав. Она бесстыдная девка и не нужна ни одному уважающему себя мужчине.

Когда за женой закрылась дверь его спальни, Джастин проронил сквозь зубы проклятие. В воздухе еще витал аромат ее духов, а внизу живота нарастала тупая боль – он знал, что теперь долго не уснет, стараясь победить желание заняться любовью с Люсиндой.

Если бы он с пониманием выслушал ее страшную историю об изнасиловании, вместо того чтобы сразу дать волю гневу и ревности, тогда она, возможно, не испытывала бы страха перед ним. И если бы он не торопился так сыграть свадьбу, а предоставил бы Люсинде время получше его узнать, она наверняка доверилась бы ему до венчания и открыла тайну своего прошлого. Теперь оставалось лишь надеяться, что еще не поздно начать все заново, что Люсинда все же привыкнет к нему и поймет, каким счастливым может стать их брак.

Поставив подсвечник рядом с кроватью, герцог открыл книгу. Он взрослый, рассудительный мужчина и не сделается рабом своих желаний. Он призовет взбудораженное тело к порядку, даже если придется выскочить во двор и облить себя ледяной водой из пожарного шланга.

«Черт побери! Наша семейная жизнь должна была сложиться совсем по-другому!» – подумал Джастин и глухо застонал. Он ошибся с выбором книги – романтические сонеты Шекспира не помогли погасить бушевавший внутри огонь. Но главное – его мозг отказывался думать о чем-либо, кроме любимой жены.

На следующее утро Люсинда проснулась, когда Элис ставила на ее прикроватную тумбочку поднос с чаем и печеньем. Люсинда села, откинувшись на подушки, и улыбнулась служанке:

– Как мило с твоей стороны, Элис, но я не просила завтрак в постель.

– Мне нужно с вами поговорить, миледи… Как вы считаете, можно мне иногда приводить Анджелу в детскую? Там столько чудесных игрушек, и все они пропадают без дела.

– Я подумаю, Элис. Возможно… но только когда его светлости не будет дома.

– Я буду очень осторожна, миледи. Слуги уже знают, что я помогаю присматривать за сироткой, которую вы взяли к себе по доброте душевной. Миссис Манн вспомнила, что, насколько она слышала, вы как раз в день свадьбы уехали к умирающей кузине. И еще она считает, что это весьма великодушный поступок, но вам все же следовало оставить мужу письмо там, где он сразу нашел бы его.

– А ты сказала ей, что мой муж знает о ребенке? – Люсинда почувствовала укол совести.

– Я намекнула на что-то подобное, но в открытую лгать не стала.

– Спасибо, Элис, я так тебе признательна. Конечно, мне нужно было обо всем рассказать его светлости с самого начала, но я испугалась, а теперь это сделать уже труднее…

– Я думаю, миледи, вы имеете право воспитывать родную дочь, и ни за что не стану вас осуждать, – твердо сказала Элис.

– Я знаю, что тебе уже полюбилась Анджела, и я очень тебе благодарна, Элис. Когда-нибудь я наберусь смелости поговорить с мужем. Надеюсь, он выслушает меня и не рассердится.