Он покосился на Элизабет и снова вспомнил, как ее пухлые губки ласкали его мужское достоинство. Он снова ощутил, как нарастает возбуждение, и понял, что должен уехать отсюда как можно скорее — хотя бы для того, чтобы найти женщину, опытную женщину, которая облегчит его страдания прежде, чем он снова поставит себя в глупое положение!

Он отвернулся, чтобы не смотреть на восхитительно пухлые розовые губы Элизабет.

— Утром я поговорю с тетушкой и все ей объясню.

— Лучше не надо, ми… Натаньел, — быстро поправилась она, заметив его мрачный взгляд. — Я в любом случае не рассчитывала надолго задерживаться у миссис Уилсон.

Темные глаза прищурились.

— Почему?

Элизабет сдвинула брови:

— Я тоже не обязана отчитываться перед вами… Натаньел! — Она ахнула, когда он в два шага преодолел разделяющее их расстояние и крепко схватил ее за руку.

— Не говори со мной таким обвиняющим тоном! — Он смерил ее пытливым взглядом. — Куда ты отправишься, когда уедешь отсюда? — подозрительно продолжал он.

Она хладнокровно встретила его мрачный взгляд:

— Как только я отсюда уеду, куда я отправлюсь, уже не ваше дело!

— Куда — или к кому? — сквозь зубы процедил он.

— Вот именно, — кивнула Элизабет.

Натаньел поднял надменные светлые брови:

— По-моему, вы меня недооцениваете!

— А вы, по-моему, недооцениваете мою способность противостоять вам, милорд, — так же решительно отвечала она, глядя на него вызывающе. Затем она решительно высвободилась из его хватки.

— Я не позволю вам уехать, не говоря, куда и к кому вы отправитесь! — пылко воскликнул он.

— Вы не имеете права чего-либо не позволять мне! — столь же пылко возразила она.

Натаньел мрачно решил, что Элизабет скоро его доконает. Точнее, станет причиной его медленной и мучительной смерти! Да и как может быть иначе, если она то доводит его до вершины блаженства, то ввергает в пучину отчаяния? Одна мысль о том, что она совершенно исчезнет из его жизни, — так же внезапно, как и появилась, — повергает его, человека, который редко выходит из себя, в состояние самой черной тоски… Несмотря на то что сейчас он ведет жизнь великосветского модника, за годы, проведенные на войне, он успел привыкнуть к решительным действиям. Вот почему его так бесило стремление Элизабет бесследно исчезнуть, вернуться туда, откуда она явилась, не говоря ни ему, ни кому-либо другому, где ее дом.

Он прищурился и сказал:

— Наверное, тут вы правы, Элизабет.

— Конечно, я права…

— И тем не менее, — решительно продолжал он, — я имею право сказать моей тетке, что вы хотите уйти из-за моих недавних… действий!

Элизабет ахнула от ужаса:

— Вы не посмеете!

— По-моему, вы достаточно хорошо успели меня узнать, — лениво протянул он. — Так что не сомневайтесь — посмею!

Элизабет успела узнать его гораздо лучше и ближе, чем кого бы то ни было! Натаньел оказался совершенно прав; она собралась покинуть Хепворт-Мэнор потому, что не могла дольше оставаться с ним рядом после недавней интимной сцены…

— Зачем вам сознаваться? — Она с любопытством посмотрела на него.

Натаньел пожал плечами:

— Тогда я буду уверен в том, что только я виноват, что вы так поспешно уедете отсюда и наживете неприятности. Признаюсь, мне не очень-то приятно чувствовать себя виноватым… Если можно так выразиться, я не люблю таскать бремя вины на своих плечах.

«На широких плечах», — подумала Элизабет. Широкие и мускулистые плечи, которые она еще так недавно гладила, ласкала и… нет, пора покончить с такими мыслями. Нужно как можно скорее выкинуть воспоминания о нем из головы, иначе она сойдет с ума.

Она горделиво выпрямилась:

— Если вы расскажете миссис Уилсон об истинной причине моего отъезда, вы лишь навлечете позор на нас обоих!

Натаньел долго молчал; на лице его появилось непроницаемое выражение. Навлечет позор? Значит, Элизабет считает то, что между ними произошло, позорным, постыдным? Да, возможно, они сблизились слишком стремительно, но почему интимная близость позорна? В отличие от Элизабет, он вовсе не считал позорным то, чем они недавно занимались. Но может быть, она хочет от него большего?

Он скривил губы:

— Может быть, вам хочется, чтобы в воскресенье священник огласил рядом с вашим мое имя вместо имени Теннанта?

— Что, простите? — изумилась Элизабет.

Натаньел поднял брови:

— Достаточно одного лишь намека о том, что сегодня произошло между нами… особенно если шепнуть словечко нужному человеку, например виконту Ратлиджу, и все окружающие сочтут, что я, как порядочный человек, обязан жениться на вас.

Элизабет надменно расправила плечи:

— Я вовсе не жду, что мое имя огласят в числе вступающих в брак — ни с вами, ни с сэром Руфусом!

Натаньел сокрушенно вздохнул. Элизабет Томпсон не переставала его удивлять! Большинство женщин, очутившись в ее положении, наверняка обрадовались бы возможности стать графиней. Но только не Элизабет…

— А теперь прошу меня простить… — Она собралась уходить.

— Элизабет!

Она медленно повернулась. Натаньел сразу понял, что ей не хочется смотреть ему в глаза. Тем не менее она гордо вскинула подбородок:

— Натаньел, больше нам не о чем говорить.

Он-то считал, что им очень даже есть о чем говорить — более того, они должны поговорить! Правда, для серьезного разговора сейчас время неподходящее; их обоих обуревают самые разные чувства.

Он сухо кивнул:

— Мы поговорим утром.

— Утром меня здесь уже не будет, — напомнила Элизабет.

— А как же ваша завтрашняя прогулка с Теннантом? — тихо спросил Натаньел. — Представляю, как огорчится сэр Руфус, получив вашу записку с сообщением, что вы не только не поедете с ним кататься, но и вовсе покидаете наши края!

По правде говоря, Элизабет совсем забыла о Руфусе Теннанте, с которым условилась завтра кататься! Впрочем, нет ничего удивительного, что она забыла о сэре Руфусе. Кто же вспомнит о нем после близости с таким красавцем, как Натаньел Торн!

— Сэр Руфус наверняка меня поймет.

— Я почему-то в этом сомневаюсь, — медленно произнес Натаньел.

— Вы намеренно преувеличиваете его интерес ко мне! Наверное, вам нравится меня смущать. — Элизабет покраснела от досады.

Нет… Натаньелу совсем не казалось, что он преувеличивает откровенный интерес, который проявлял к ней Теннант.

— Раз вы так считаете, — сухо ответил Натаньел.

— Да, считаю, — решительно ответила Элизабет, а затем развернулась и вышла.