К воскресенью газеты решили присвоить вспышкам статус эпидемии. Они проигнорировали официальные цифры, необходимые для такого «повышения в должности», но никто особо не спорил. Люди умирали, и было совершенно неважно, как это называть. За последние два дня умерло двое, и еще одиннадцать были в критическом состоянии. Политики вдруг решили, что внимание прессы, сосредоточенное на Манчестере, заслуживает их присутствия, и как мотыльки на свет, полетели на север, чтобы озвучить свое мнение перед перепуганным населением. Пока правительственные министры восхваляли местные власти, представители оппозиции обвиняли их в безрукости, некомпетентности и сокрытии информации.

Стивен смотрел телевизионный выпуск новостей в своем номере в гостинице, собираясь на встречу с Фредом Каммингсом, когда дебаты между представителем группы по делам здравоохранения от партии лейбористов и членом парламента манчестерской консервативной партии, которого ведущий назвал «представителем оппозиции по вопросам здоровья», накалились до предела. Лейборист утверждал, что с самого начала в отношении вспышки они действовали по инструкции. Представитель консервативной партии уверял, что у него есть веские доказательства противного и что в распространении заболевания нужно прямо и беспристрастно обвинить недостатки системы здравоохранения в городе.

Когда от него потребовали доказательств, он обнародовал историю о девушке, сбежавшей на дискотеку. Стивен в ужасе закрыл глаза.

— Как могли девушке, находившейся в раннем периоде смертельной болезни и которую власти уже внесли в список контактов высокой степени риска, позволить пойти на многолюдную городскую дискотеку? — вопрошал член парламента. — А после этого — какие шаги власти предприняли, чтобы предупредить людей, подвергшихся риску заразиться на дискотеке? Никаких, абсолютно никаких!

Вынужденный защищаться, лейборист неубедительно заявил, что «не может говорить о частных случаях».

Эта перепалка вызвала у Стивена плохие предчувствия; за эту историю с жадностью схватится пресса, и завтра утром она уже станет достоянием общественности, и тогда Кэролайн Андерсон придется туго.

Фред Каммингс был по обыкновению одет в яркий спортивный пиджак, когда Стивен разыскал его в баре гостиницы. Кроме того, на нем был ярко-синий галстук в горизонтальную желтую полоску. Стивен на секунду задумался, не страдает ли его знакомый цветовой слепотой, но разглядел в этом и положительные моменты — так его легче было найти в переполненном помещении.

— Итак, это улицы Манчестера, а не Лондона, — сказал Стивен вместо приветствия.

— От этого не легче, — проворчал Фред, поднимаясь со стула, чтобы пожать Стивену руку. — Я думал, твое участие в этом деле закончилось.

Стивен объяснил, что его снова вызвали, чтобы выявить источник заболевания.

— Кое-кто проделал отличную работу, — сказал Каммингс. — Хитроу, Манчестер, теперь Шотландия — и никакой связи между ними, насколько я понимаю.

— Да, в целом все так и есть, — согласился Стивен.

— Это наводит на мысль, — задумчиво произнес Каммингс.

— На какую?

— Терроризм, — коротко ответил Каммингс.

— Ты серьезно?

— Три не связанных между собой вспышки заражения прежде неизвестным вирусом с высокой смертностью — очень похоже, не находишь?

— Честно говоря, мне и в голову не приходило, — признался Стивен. — Но сейчас, когда ты сказал мне… ты прав, такая возможность есть, хотя и очень отдаленная, если учесть, что в качестве первичной цели они использовали отдельных людей — лондонский служащий, специалист по компьютерам в Манчестере и работник банка в Шотландии.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Данбар, — согласился Каммингс. — Просто проверял. Что ж, расскажи мне, что это за игра и кто главные участники.

Стивен описал, как управленческая команда до сих пор справлялась со вспышкой, и высказал свое откровенное мнение об участниках. В целом люди знают, что делают, и неплохо справляются с ситуацией, подытожил он.

— Кто занимается эпидемиологией? — спросил Каммингс.

— Профессор Джек Кейн.

— Этот вздорный зануда, у которого всегда такое лицо, словно ему в чай плеснули уксуса?

— Да, я и правда не видел, чтобы он особенно улыбался, — согласился Стивен. — Но это понятно — он был возмущен, что я лезу не в свое дело.

— Вполне в его стиле — «все нужно делать по инструкции». Для воображения он то же самое, что Тони Блэр для социализма, совершенно чужеродный элемент.

Стивен рассмеялся.

— Я так понял, ты о нем невысокого мнения, — сказал он.

— Парень, который в школе был на последнем месте по успеваемости, должен в итоге где-то пристроиться.

— Вообще-то он занимает руководящий пост, — напомнил Стивен.

— Женился на дочери вице-канцлера, — хмыкнул Каммингс. — Женщина, которая совершенно не умела одеваться, насколько я помню.

Стивен чуть не подавился от смеха.

— Ладно, нельзя говорить плохо об убогих, — с этими словами Каммингс поднялся, чтобы налить себе еще пива. Вернувшись, он спросил: — Как там эта начальница департамента здравоохранения, Андерсон?

— Очень умная женщина, но я беспокоюсь за нее, — признался Стивен. — В отличие от твоего дружка Кейна, она не всегда действует по учебнику. В определенный момент она решила поступить, как советует здравый смысл, и, кажется, ей дорого придется за это заплатить. — Он рассказал Каммингсу о решении Кэролайн не объявлять о том, что больная девушка сбежала на дискотеку, и о том, что увидел в новостях по телевизору.

— Все это не очень хорошо, — сказал Каммингс. — Боги вполне могут потребовать жертву.

В понедельник оказалось, что Стивен беспокоился не напрасно. Газеты не смогли устоять против того, чтобы сделать из Кэролайн Андерсон козла отпущения. Ее обвинили в распространении болезни в городе в результате того, что она «не предприняла решительные меры в критический момент», как назвала это одна из газет. «Халатность руководителя службы здравоохранения угрожает жизни горожан», — злорадствовала вторая. К трем часам дня Кэролайн была вынуждена подать в отставку.

Стивен позвонил ей, чтобы высказать свои соболезнования.

— Они не стали слушать ни слова, — пожаловалась она, ошеломленная тем, насколько быстро все произошло. — Они все решили еще до того, как увидели меня.

— Сомневаюсь, что от этого вам будет легче, но я считаю, что вы приняли правильное решение, — сказал Стивен.

— Спасибо, но у меня такое ощущение, что сегодня все меня избегают.

— Это от растерянности. Они не знают, что сказать.

Едва Стивен положил трубку, как раздался телефонный звонок.

— Ладно, ты победил, Данбар, — сказал незнакомый голос.

— Простите, кто это говорит?