За ними ухаживала Мосс.

Грейсон нашла Мосс рано утром. Воздух был достаточно свеж, и она сняла шлем. Мосс скрючилась у бассейна, каталогизируя все его содержимое, регулируя температуру, поощряя одни организмы и осаживая другие.

Мосс казалась существом с другой планеты – наивный взгляд изумрудных глаз встретил Грейсон, когда она повернулась, пораженная прибытием нежданной гостьи.

Мосс уже несколько месяцев ни с кем не разговаривала. Но Грейсон узнала в ней родственную душу мигом. Мосс тоже была исследователем. В этих бассейнах-отстойниках она видела вечность. Там отражались звезды.

– Ты нечасто возвращаешься, – сказала Мосс. – Иногда я ищу тебя. Но чаще всего ты умираешь там, наверху.

– Я не знаю, что это значит, – ответила Грейсон; вскоре она узнает.

– Мне так жаль, – сказала Мосс. Она так открыто уставилась на Грейсон, что та даже потупилась.

– Жаль – что?

– Что ты увидела, как все, что ты любила, умерло.

– Разве не для всех сейчас та же ситуация?

– Ты – астронавт, – сказала Мосс, возвращаясь к своей работе. – И масштаб для тебя – другой.

– Каждый из нас делает то, что может.

– Никто не должен чувствовать себя ответственным за весь мир.

На это Грейсон не нашлась с ответом. Она снова глянула на Мосс. Несмотря на все сочувствие, она решила, что у Мосс есть жесткая грань. То, что некоторые называют скрытой глубиной. Нет ничего простого в человеке, который так любит море, что не может жить без него. В Мосс не было ничего простого, как Грейсон обнаружила в течение следующих нескольких недель. Жизнерадостно-ясноглазо-оптимистичная сторона давалась ей с трудом, а вот пессимизм – с легкостью.

Но Мосс действовала сугубо в тактических соображениях, заботясь о своих бассейнах-отстойниках. Возможно, Грейсон сумеет убедить ее побыть стратегом. Однажды она раскусит эту особу. Хотя – на какое-то время Мосс убедила Грейсон. Какое-то время Грейсон была довольна жизнью у моря.

В тот первый день, когда Грейсон не смогла выдержать взгляда Мосс, она уже знала, что влюбилась. Она не знала, что Мосс приняла человеческий облик в тот первый день только ради нее.

И в конце концов именно Мосс нашла дорогу – которую всегда знала.

Именно Мосс и стала дорогой.

vii.

вот они снова дома – все знаменья сошлись

Здание Балконных Утесов было таким, каким его помнил Чэнь. Прежним. Настолько прежним, что Мосс и Грейсон пошли убедиться, что Чэнь не живет там до сих пор. Но старая квартира Чэня пустовала – вся в мусоре и в гигантских рыбах с серебристой чешуей. Серебряные рыбки кружились в демонстративном хороводе, не выказывая никакого страха – как будто троица взаправду была лишь сбродом призраков.

Мосс не считала квартиру Чэня покинутой. Ей всегда нравилось смотреть на серебристых рыбок – хоть они и попирали веру Грейсон в то, что будущее можно восстановить. Это была инстинктивная реакция – ее мозг всегда напоминал ей, что все живое теперь священно. Что любая жизнь – хороший знак.

– Пускай серебряные рыбы унаследуют Землю, – удовлетворенно молвила Мосс. – Пускай они построят башни в пустыне и создадут великую цивилизацию. – Такова была одна из былин, которые рассказывали в городе.

Итак, Чэня они не нашли, а Лис сказал Мосс, что здесь, в Городе, Мосс нет. Возможно, она была где-то впереди – но какой им в этом прок.

Грейсон еще ни разу не встречала другую Грейсон в своих странствиях, что вселяло иррациональное чувство одиночества – всякий раз, когда ее товарищи по путешествию делились историями о своих двойниках. Ведь если другой Грейсон не было – выходило, что она погибла в большинстве временных линий, прежде чем вернулась на Землю. Что у нее не было шансов. Снова – этот образ: рука в перчатке на безжалостном камне.

Чэнь и Мосс обрадовались, что снова нашли бассейн на Балконных Утесах, пустынный и полный солоноватой воды, в которой почти не было жизни. Мосс исправит это, но не потому, что это повлияет на миссию, а потому, что такова ее природа. Потому что она всегда надеялась улучшить то, что оставалось позади.

Они заняли пустую квартиру у южного края Утесов, с быстрым выходом к ущелью, которое служило предисловием к землям Компании. Они решили молчать и инкогнито пытаться слиться с другими обитателями этих пространств.

– У меня здесь был дом. В моей версии.

– А в моей я даже не знала об этом месте. Жила в разрушенной обсерватории – до того, как повстречала Мосс.

– Однажды я навещал здесь друга.

– У тебя был друг? Подумать только…

Статуя гигантской птицы. Труп собаки. Раскуроченный кукольный домик.

По всем этим знаменьям они поняли, что вернулись домой.

Это был их десятый по счету город.

После того как атака жуков-защитников Балконных Утесов была отбита, и после того как до падальщиков дошло их сообщение, троица перегруппировалась за дверью, блокирующей коридор у южного входа. Здесь защищаться было легко. Граффити на двери изображали смеющихся лисиц, резвящихся в пустыне, – только почему-то одноглазых. Чэнь нарисовал им по второму глазу, чтобы вернуть баланс. Мосс поставила микробные сенсоры – чтобы и мышь не проскочила.

Грейсон настораживало отсутствие сопротивления. В прошлых версиях они давали отпор целому сонму врагов. Отслеживая лучи, полутона и некие фантомные движения в поле своего зрения, она никак не могла уловить новых угроз. Только старые – обычные.

И все-таки…

– Мы должны двигаться вверх по нашей временной шкале, – сказала она.

– Но не вслепую. Не в панике.

– Это не паника. Это здравый смысл.

– А что, если рыба – упрямая? А что, если рыба будет сопротивляться?

– Я пойду, – промолвил Чэнь. – Я буду убеждать рыбу.

– Нет, – возразила Мосс. – Должна идти я. Или какая-то часть меня.

– Тогда я буду стоять на страже.

– Мы должны просто войти и сделать то, ради чего пришли сюда.

– Я пойду, – повторил Чэнь с мрачной убежденностью закрытой двери.

Но дверь и так была закрыта. Грейсон и Мосс не обратили на него внимания.

Скоро им понадобится Синий Лис, чтобы сказать им «да». Им нужно было убедиться, что утка со сломанным крылом не помешает.

Скоро и их волшебного образа жизни может оказаться недостаточно. Иногда им приходилось надевать защитные костюмы. В зависимости от чувств Мосс, глаз Грейсон, пророчеств Чэня. Что значит «заражение» в этом городе, в какую сторону оно течет?

Каждое здание Компании было особенным. Но у разведки была убывающая отдача и слишком много рисков. Итак, они отрепетировали свой план с помощью старого кукольного домика, найденного Грейсон (еще раз). Компания насчитывала семь этажей, но все равно было легче наметить план, используя куклы, мебель и комнаты, чем диаграммы, нацарапанные в грязи. Иные вещи никогда не меняются.