— А чего папаша-то дома торчит? С работы выгнали?

— Какая работа! Он как на пенсию вышел, помог Вадиму наладить дело и отстранился. А выезжал отдохнуть, развеяться.

— Во дает дедуля! Чего ему укропчик не сажался? Все пенсионеры обычно на грядочках век коротают. А теперь что, резко остепенился?

— У него неприятности какие-то. Я толком не знаю, просто слышал, как Вадим кричал на него, а отец даже не оправдывался. Потом папаша даже из спальни два дня не выходил, говорил, болеет.

— Вот ты, пока он дома, да больной, да слабый, к нему и подкатил бы. Папаши на пороге смерти добрые становятся.

Тони посмотрел на меня с превосходством. Знаю, все знаю, голубчик. Только хочу услышать твою версию.

— А я и говорил. И совсем скоро стану владельцем коттеджа и большей части дела. Так что потерпи, малышка. Ты не просто придешь ко мне в гости, мы устроим такую вечеринку, что чертям тошно станет. Буду собирать пацанов, в первый день — всем дозу на халяву, всегда лучшее бухалово, лучшие девочки. Комнат на всех хватит, оторвемся. Бильярдную под стрип-бар переделаю, сауна есть, да стоит без дела. И ты будешь хозяйкой, хочешь? Такая, как ты, достойна лучшего, чем этот занюханный клубешник.

— Клево, — подтвердила я, — только предупреждаю, если какая девица к тебе будет клеиться — убью. И тебя, и ее.

Глазки Тони засветились от удовольствия. Если я начинаю проявлять ревность, значит, дорожу им.

— Слушай, а если все это быстро выгорит, как же Египет? Тебе же придется всякие бумаги оформлять, дом перестраивать, с родственниками разбираться. А я деньги уже внесла.

— Плевать на деньги, смотри, — он продемонстрировал мне стопочку евро, — теперь я всегда при бабках. Я и раньше бы мог догадаться их доставать, только нужды не было. Мужчины в потребностях неприхотливы. А девки до тебя были одни дешевки, им много и не надо. Я такой, чего хочу, всего добиваюсь. До тебя хотел в клубе все время торчать — и торчал. Теперь захотел стать бизнесменом — и стану! Захочу — в депутаты пойду. Только пока мне этого не требуется.

Я едва сдерживала смех. Боже мой! Всего добился! Поклянчил у папочки, обчистил карманы у братца. Ничтожество. В принципе я уже могу уходить со сцены. Мальчик почувствовал вкус больших и легких денег, в нем проснулись амбиции. Я закрутила пружину, раскрутится она и без меня. Но Тони был неплохим источником информации, поэтому я решила оставить все как прежде.

— И что, Вадим согласился?

— Папаша с ним еще не говорил, — глазки у будущего депутата забегали, — Вадька на него злой, к нему сейчас не подступиться. Но через пару дней он мне обещал! И даже нотариусу уже звонил, узнавал, что и как.

— А папаша твой раньше времени не скопытится? Говоришь, приболел, вдруг сердце, это дело такое, раз — и все.

— Не скопытится, — прыснул вдруг Тоник, — он чего-то за свое здоровье взялся, попросил медицинскую энциклопедию ему достать, журналов о здоровье, таблеток накупил коробку, каких-то тестов, все спрашивает, где можно анонимно анализы сдать. Старичок только жить начинает, а ты — скопытится. Вот еще Маринку выгоним, он себе телку новую заведет, я тебя приведу, заживем!

Развеселился мальчик. Ничего, веселись пока. Я отлучилась в дамскую комнату, когда вернулась, на коленях у него сидела какая-то девица, взгляд Тоника был мутный и отстраненный. С тех пор как у него появились деньги, Тоник увеличил дозу. Можно спокойно уходить. Моего исчезновения он уже не заметит.

Если Синдяков-старший начал приобретать медицинскую литературу, значит, Мадлен ему уже звонила. Надо будет попросить ее, чтобы предупредила его о том, что пункты анонимной сдачи анализов — фикция. Пусть скажет, что всех его посетителей фиксирует камера видеонаблюдения и их легко вычисляют по телефонным звонкам. Будто бы она именно так и попалась. Я рассчитывала, что Мадлен как можно дольше будет истязать звонками своего бывшего клиента. Пусть почует запах смерти. Смерти неминуемой и страшной.

* * *

Снимки с места проведения операции в «Техасе» в местной прессе так и не появились. Но в Интернет ролик попал, ролик лаконичный, грамотный, четкий, не требующий комментариев. Хотя комментарии, конечно, были. Я скачала его и заказала у Вити Шилова фотографии интересующих меня кадров. Стопку нужных мне фотографий выпросила у Алины. Просто попросила принести все, что у них есть, и сказала, что заберу те, на которых запечатлелась и моя героическая личность. Должно же остаться у меня что-нибудь на память о моем подвиге во имя здоровья нации! Ничего, мы сделаем свою доску позора.

Фотографий с Синдяковым-старшим у меня оказалось немало, к тому же я сделала несколько комплектов. Те, где он был изображен липкий, полуголый, лохматый, но без сопровождения парней в камуфляже, отложила для Марины. На них только было видно, что ее супруг в большом загуле, иногда рядом мелькала смазливая мордашка Мадлен-Таньки. Те, где его с заломанными руками ведут к фургону, отложила отдельно. Их отправим в офис Вадима и центральные издания. Наверняка какая-нибудь желтая газета не побоится их напечатать. Что им отставной прокурор провинциального городка!

Особенно мне понравилась одна, сделанная каким-то ловкачом, вероятно, из-под полы в отделении. На ней Синдяков с тоской смотрел в мир через решетку «обезьянника», руки цеплялись за прутья, слипшиеся волосы, посыпанные орехами, и потеки вишневого джема на лице делали его похожим на киношного монстра, выползшего из могилы, скудное освещение кидало жуткие тени… Прелесть! С этим мы поработаем отдельно. Я была знакома с фотошопом, поэтому, посидев вечерок за компьютером, смастерила настоящее произведение искусства: самого Синдякова оставила без изменений, уж больно был хорош, за его спиной, среди и так мерзких физиономий его сокамерников, вставила неясную фигуру в черном плаще с капюшоном и косой. Немного подумав, растянула в разных направлениях лица остальных задержанных, придав им гротескность, и чуть-чуть деформировала самого Синдякова, но так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, кто именно расположен на переднем плане. На одном варианте поставила надпись «Нет — наркотикам», подкину Алине. Пусть делает с ней что хочет, хоть на майках печатает.

Потом отправилась в интернет-кафе и целую партию сбросила в сеть, в сайты с обоями на рабочий стол (некоторые любят иметь перед глазами страшненькое) и во все возможные сайты с любительскими фотографиями. С домашнего компьютера отправлять не решилась. Кто знает, какие у Синдяковых связи? Вычислить меня тогда не составит особого труда. Для самого же Владимира Синдякова сделала особый вариант: на косе смерти едва заметной дымкой вывела: «СПИД», от последней буквы тянулся хвостик, который петлей обвивал шею прокурора. Даже у меня пошел мороз по коже! Этих вариантов я отпечатала тридцать штук, положила их в конверты. Буду отправлять господину прокурору на домашний адрес в день по одной штуке обычной почтой. Несколько вариантов напечатала большим форматом на более тонкой бумаге. Эти мне пригодятся сегодняшней ночью.

Рассортировав фотографии по конвертам, я кинула первую их партию в почтовый ящик. Не успела я дойти до машины, как меня остановила подслеповатая бабуля.