Голос в мифологии догонов – это властелин, он обладает абсолютной властью. Догоны живут на засушливом плато Бандиагара в Мали. Они создали грандиозную космогонию, словно вышедшую из научно-фантастического романа. Вера догонов зиждется на голосе – явлении одновременно священном и созидательном. Эта вера дополняется двумя принципами: принципом необходимой двойственности и взаимодополняемости живых существ и неживой материи и принципом жизненной силы, которая одушевляет все элементы сотворенного мира, от минералов до человека.

Бог догонов обладает властью речи. Он формирует первоначальную плаценту. Речь – это символ плодородия. Пустые слова не позволяют другому ни создавать, ни производить потомство. Слово «полное и искреннее» оплодотворяет плаценту и дарит ее Дину, избраннику из числа мужчин. Это он, и только он, будет развивать человеческий голос. Без голоса человек не существует! Для Дина власть голоса зависит от воды, которая дает ему жизнь. Если человек потерял много воды, он теряет и голос. Вода даст голосу свою текучесть и свою всепроникаемость, наполнит его силой. Его ритм – как река, как бурный поток, как прилив и отлив. Если вода не чиста, то голос неискренен, он фальшивит, обманывает и тревожит. Огонь – это источник эмоций для голоса: речь может быть пылкой, согревающей, стремительной или сдержанной. Земля прибавляет голосу плотность, создает его костяк. Воздух – это последний источник голоса, он наделяет его притягательностью. Эти верования догонов, народа, живущего в слиянии с природой, в гармонии с небесными созвездиями и особенно с самой яркой звездой – Сириусом, поразительны, они показывают нам, до какой степени передача знаний и опыта тесно связана с этой ДНК вибрации, которая и есть голос.

Догоны воспроизводят не только человеческий голос, но и дуновение ветра, шорохи животных и развеивают тоску, а точнее изгоняют ее из того человека, вестниками которого намерены быть. Это не они превращают в звуки слова, песни, крики или ономатопеи: они их всего лишь транслируют в своих заклинаниях. Власть их голоса становится абсолютной («это говорю не я, а предок»), они – вместилище голоса.

Здесь понятия передатчика и приемника становятся фундаментальными. Передатчик – тот, кто создает голос. Это может быть актер, но он играет роль, гипнотизер, но его и воспринимают как такового. Колдун-догон – передатчик голоса и его приемник одновременно: он как почтальон, который открывает ваш почтовый ящик, чтобы прочитать вам пришедшее на ваше имя письмо. Так изгоняют тоску. Здесь человек находится на службе другого человека. В других же случаях человек получает силу от коллектива.

Горловое пение монахов Тибета для меня как ларинголога долго представляло загадку. Это особое пение с каким-то необыкновенным отзвуком, словно пришедшее с другой планеты, стало для меня удивительным открытием. Однажды меня попросили осмотреть специалиста в этом вопросе Тран Куанг Хая. Февральским утром 1987 года Тран Куанг Хай позвонил мне и приехал в мой офис вместе со своей супругой Баш Йенс. Я осмотрел его. Налицо были все симптомы обычного фарингита. С его согласия мы провели динамическое исследование его гортани с помощью назального фиброскопа. Какая это была для меня прекрасная возможность увидеть вблизи загадку горлового голоса, понять, как рождается этот тон!

Я ввел фиброскоп в его правую ноздрю. Изображение на мониторе позволяло следить за продвижением фиброскопа. Достигнув полости, которая расположена над глоткой, фиброскоп продолжил продвижение вниз к язычку, а затем достиг гортани. Тогда я попросил Тран Куанг Хая напеть обычным голосом «Оду к радости». Мягкое нёбо, язык, глотка показали нормальную реакцию. Вокальные связки сблизились, закрыли гортань благодаря черпаловидным хрящам, представляющим собой крошечные шарниры, и начали вибрировать. При этом мышечные пучки, называемые ложными вокальными связками и расположенные сверху, не смыкались, и это нормально. Затем Тран Куанг Хай запел «Оду к радости» горловым голосом.

То, что я увидел, меня ошеломило. Голосовые связки резко сокращались, так же как и «ложные» связки. Черпаловидные хрящи не только сближались, как это всегда происходит во время звукоизвлечения, но и слегка выгибались вперед, почти закрывая голосовые связки. И поэтому я был вынужден опустить фиброскоп на расстояние 3–4 мм от черпаловидных хрящей. Таким образом, мне удалось обнаружить инструмент горлового пения. Он, что поразительно, вибрировал! В 2007 году, сняв этот процесс на скорости 4000 кадров в секунду, я обратил внимание на то, что и голосовые связки, и ложные голосовые связки, и слизистая оболочка черпаловидных хрящей вибрируют вопреки всем ожиданиям. Вся гортань становится инструментом и вибрирует целиком!

У спортсменов на уровне глотки наблюдается такое же устройство и такие же деформации языка или мягкого нёба, как у чревовещателей. Как Шерлок Холмс, я открыл тайну горлового голоса. Я наблюдал эту невероятную, сложную и увлекательную технику с точки зрения биомеханики гортани.

Это пение квалифицируется как горловое, иначе говоря – двухформатное, или дифоническое. Общим знаменателем является положение языка по отношению к гортани и к глотке, которое позволяет держать басы – звуки очень низкой частоты, – пока выстраивается мелодия. Бас – это первый, основной звук. Он является своего рода фундаментом для второго звука. Басовый звук, звучащий ровно на одной частоте и мощности на едином выдохе, позволяет выстроить мелодию. Эта техника пения уже долгое время находится на службе у буддийской философии и позиционируется как внутреннее свойство человека, в отличие от нашей европейской цивилизации, ориентированной на трансцендентность.

В индуистской религии голос также является основным понятием. На санскрите слог «ом», представляющий первобытную божественную вибрацию, становится источником энергии при произнесении его сорока различными способами.

Сила горлового пения удивляет, и не только посланием, которое оно несет, но и техникой исполнения, которого оно требует. Тибетские монахи – не единственные, кто владеет такими умениями, мы находим их и у других народов, например у монголов и тувинцев. Техника горлового пения приближается к технике чревовещателей. Трехмерные изображения, полученные при сканировании, очень напоминают те, что получены при обследовании магов голоса – чревовещателей. Резонансные полости у них почти одинаковы.

Сама природа голоса – невидимая, неосязаемая и нематериальная – открывает ему двери в сакральное. Наш изначальный опыт, связанный с голосом, сам несет отпечаток тайны: ведь эмбрион первым, задолго до всяких мистиков, слышит голоса, находясь в утробе матери.

Легкий и воздушный, голос неизбежно поднимается к небу, и, согласно трем монотеистическим религиям, он так же спускается с неба, чтобы донести до людей слово Божье. Ни один библейский персонаж, начиная с архангела Гавриила, не усомнился в существовании некоего «голоса» – будь то слово Божье, которое часто описывают как «могущественное» или «спокойное», голоса патриархов, голос царя Соломона или святого Иоанна… Когда иудеи высылают из Иерусалима ему навстречу священников и левитов, чтобы те спросили его «Кто ты?», Иоанн отвечает: «Я глас вопиющего в пустыне…» В Библии, чтобы объяснить тайну, постоянно ссылаются на слово Божье. Это от голоса, от слова Божьего «стал свет». «Десять заповедей» – не означает ли это «десять слов» на арамейском языке? Уже тысячелетия религиозным песнопениям придает ритм слово «аллилуйя». Сочетание гласных – опора для голоса. Голос облекается в слова, но, как и в других областях, музыкальность речи превалирует над смыслом слов: нет религий, в которых отсутствует голос, и наоборот. Синагога, церковь, собор, мечеть, храм… Сколько же было изобретено видов архитектуры для того, чтобы собрать верующих и заставить резонировать их голоса!