«Когда-нибудь я его точно прибью», — подумал про себя Симон. Эрик Наталь входил в число обитателей Ромео III, живущих на особом положении. Официально этих людей здесь нет и никогда не было, а правда известна лишь узкому кругу доверенных лиц, как когда-то установил Серафим. Он немало времени посвятил спасению тех, кто оказался в трудных жизненных ситуациях. Многих пришлось спрятать, в том числе и у себя. Но они живут вполне обычной жизнью и плодотворно работают, просто имеют строго ограниченные контакты со внешним миром.

Эрик же был особенным даже среди этих особых граждан. Раньше он владел целым концерном, выпускающим высокотехнологичную продукцию. Вот только из-за резкого характера Наталь плохо уживался с конкурентами и в конце концов наломал дров. Серафим помог ему выпутаться, а также дал возможность направить свой талант изобретателя снова в дело. Многое на этой планете было разработано Эриком.

Симон быстрым шагом шел в назначенное место. Переход тридцать один раньше был единственным путем между реакторным залом и подстанцией. Из-за постоянного промерзания обшивки его не получалось нормально отапливать, поэтому вскоре построили более удобный и теплый путь, а здесь пропустили все силовые кабели. Сейчас эта зона считалась технической, и доступ к ней имели немногие. Идеальное место для встречи без лишних глаз.

Наличие окон было еще одной особенностью этого перехода, все-таки изначально он проектировался для людей. Эрик смотрел на бескрайнюю ледяную пустыню, пока ждал. Его черные механические предплечья мертвой хваткой вцепились в шаткое ограждение у стены. Они имели очень необычную конструкцию: множество отдельных пирамид, тетраэдров и призм, собранных в привычную форму пальцев и ладоней. При этом руки Эрика еще и постоянно перестраивались. Некоторые элементы просто отделялись и плыли в магнитном поле на новые места.

Удары правой металлической ноги Симона об пол гулко разносились по пустому пространству, выдавая его задолго до появления. Белл специально не носил обувь поверх протеза, чтобы напоминать подчиненным о себе ритмичным стуком. Поэтому, когда тот вышел из-за очередного поворота, Эрик уже повернул в его строну свои яркие светло-голубые глаза.

— Вот видишь, было не так уж и сложно прийти.

— Давай сразу к делу, у меня осталось еще много работы.

— Твоя вечная отговорка, нет бы придумать что-то новое. Например, сказал бы, что ногу заклинило.

— Эрик!

— Ладно, ладно. Я был бы не я, если бы не подтрунивал тебя. Но повод встретиться действительно серьезный. Появилась весьма надежная информация, что он жив.

Симон почти минуту смотрел на собеседника то ли радостным, то ли яростным взглядом, прежде чем продолжил разговор.

— Знаешь, если это очередная шутка, то очень несмешная.

— Я бы о таком не стал шутить.

Обычная саркастичная улыбка Эрика уступила место более серьезному выражению лица. Он опять отвернулся к окну и продолжил свой рассказ.

— Мне сказал об этом Фрид. Ему передал сообщение Серафим через очередного беглого ученого. Имя Айзек Квад тебе что-нибудь говорит?

— Не припомню, — ответил Симон, тоже подойдя к окну. Теперь оба смотрели куда-то вдаль, а не друг на друга. — А он из наших?

— Нет, из Генериса.

— Тогда точно не знаю. Там у меня мало знакомств.

— Я тоже о нем не слышал, поэтому пробил по базам. Раньше Квад был в приоритетных целях Серафима для эвакуации, сейчас же числится мертвым. Фрид сказал, что этот Айзек занимался лечением Серафима после катастрофы. А во время недавней атаки на Валериан они оба сбежали.

— Звучит правдоподобно. А Фрид что о нем думает?

— Кажется, доверяет. Говорит, что Айзек — парень неплохой.

После этого они замолчали. Просто стояли в тишине и смотрели на гладкую снежную равнину. Так прошла одна минута, две, затем и пять. Уже сквозь одежду начал пробираться холод, когда Эрик заговорил, но в несвойственном для себя ключе.

— Знаешь, я ведь обязан Серафиму очень многим. Можно даже сказать всем. И дело не в том, что он помог мне освободиться. Просто без него я бы так и не смог вытащить голову из задницы и снова бы во что-нибудь вляпался.

— Не часто услышишь от тебя подобное.

— Да, я и в самом деле не любитель откровенничать.

— Не любитель? Я ведь даже до сих пор не знаю, как ты здесь оказался!

— Раньше не было настроения рассказывать.

— Я готов выслушать. Конечно, если сам хочешь.

Вместо ответа Эрик сразу начал свой рассказ.

— Ты же знаешь, что раньше я владел собственной компанией? Чего мы только не выпускали! И постоянно отбирали у конкурентов контракты с государством.

— Ты был хорошим бизнесменом?

— Нет, дела я вел не особо умело. Но мои разработки были на уровень выше, чем у других! Вот даже взять твою ногу. Ведь она же лучше, чем та, которую тебе прикрутили в армии?

— Лучше, спорить не буду. Но это все-таки штучная работа. И вообще, хватит себя хвалить, лучше рассказывай дальше.

— Ну а что тут рассказывать? Мог бы и сам догадаться. Я напрочь испортил отношения со всеми, с кем только мог. Это, конечно, здорово вредило бизнесу.

— Но тебе, видимо, тогда было все равно.

— Ага, и это поняли мои оппоненты. Они решили устранить нахального несговорчивого мальчишку. А я ведь тогда действительно был мальчишкой: и по возрасту, и по характеру. Если бы не приличное наследство от отца, то так развернуть свое дело не получилось бы.

— Слишком быстро пришел к успеху, и он вскружил тебе голову?

— Возможно, кто же теперь знает. А тогда все это казалось игрой. Сначала против меня действовали в рамках закона: иски, суды, внеплановые проверки. Но компания, хоть и со скрипом, справлялась. Я просто нанял очень грамотных юристов и забыл о проблемах. Самое веселье началось потом. «Несчастные случаи» стали преследовать меня повсюду.

— Ты это весельем называешь?

— На тот момент? Да.

— И как, получилось тебя утихомирить?

— Нет, силовой подход тоже не сработал, поэтому вскоре они перешли к новому плану. В моей жизни появилась Мая.

— Подожди. Та Мая, которая Селестина Маркес? Твоя подруга-наемница?

— Ты только не болтай ее настоящее имя где не следует. У тех, кто ведет дела на Нью-Терре, это не принято. Да и вообще, она специалист широкого профиля. Торговля, контрабанда, поиск и исследование, даже археология. И во всем этом она разбирается на высшем уровне!

— Ладно, я всегда