— Ты собирался трахнуть ее в доме моего отца? — кисло поинтересовалась она.

— Это мой дом, если ты забыла.

— Он будет твоим только при одном условии, — Елена показала на свой палец, намекая на кольцо, — ты даже можешь спать, с кем хочешь. Посели свою шлюшку в соседнюю комнату и дери ее, когда тебе захочется.

Я вскочил с места и одним шагом оказался около Елены. Схватив ее за тощую шею, я прижал сучку к стволу дерева и сквозь зубы прошипел:

— Единственная шлюха здесь — это ты. Думаешь, я не знаю, чего ты хочешь? Алексис спустил все свое состояние на казино и секс, и все, что у него осталось — долги и мой дом с винодельней. Если вы лишитесь этого, — свободной рукой я обвел растущий выше виноградник, — вы сгниете в нищете, моя дорогая невеста!

Цепляясь побелевшими пальцами за мою ладонь на своей шее, Елена кинула на меня умоляющий взгляд. Я убрал руку, и та осела на камень, растирая покрасневшую кожу.

— Алексис хочет, чтобы я женился на тебе и покрыл все его долги, — я сплюнул в сторону от отвращения, — Чтобы тянул вас на своей шее.

— Откуда ты знаешь про отца? — придя в себя, спросила Елена, пока я всматривался вдаль, стараясь разглядеть под навесом террасы яркие волосы Киры. Солнце медленно катилось вниз, и его спело-красные лучи отражались в каждой яркой поверхности дома, сбивая меня с толку.

— Я многое знаю, Елена. Вам стоит придумать другой план, если вы хотите остаться на плаву. — я обернулся, с презрением глядя на девушку, — А дом я могу вернуть и другим способом, только он вам вряд ли понравится.

* * *

Я спускалась вниз по ступенькам, не смея обернуться на Марка и Елену, оставшихся наверху. Сердце рвалось наружу от того, что я чуть не призналась в истинной причине своей работы в баре. Диктофон, который я все-таки прицепила к самому верху юбки, жег поясницу. Пальцы Марка блуждали так близко к чертовому устройству, что я напрочь о нем забыла. Забыла обо всем на свете.

Я не хочу предавать Марка. Не хочу делать ему больно. Я верю, что он не причастен к исчезновению Алены. И теперь я еще больше хочу найти виновного, чтобы снять подозрения со старшего Бранаса.

Если бы только трепет в груди не мешал собирать мысли в кучу…

Когда я спустилась, на террасе было пусто — только ветерок колыхал льняные шторы и закат ослеплял своим пламенным сиянием. Я вошла в дом, прислушиваясь к звукам. Но и в доме было тихо, если не считать подозрительного шуршания где-то снизу. Надеюсь, это не крысы.

За большим холодильником открылась дверь, из-за которой показался Алексис с бутылкой в руках. Судя по всему, под домом есть свой винный погреб, что неудивительно для семьи виноделов.

Мужчина широко улыбнулся, увидев меня, и что-то сказал, но я лишь виновато пожала плечами, не поняв ни слова. Алексис усмехнулся и ударил себя по лбу, словно забыл о языковом барьере.

Он громко крикнул некую Наталью, и спустя пару минут в комнату вбежала запыхавшаяся девушка примерно моих лет. Она поправила передник на рабочей униформе и робко поздоровалась со мной по-гречески.

Активно жестикулируя, Алексис донес до девушки задание и кивнул на меня. Девушка округлила глаза и неуверенно произнесла:

— Я знаю русски только немного, была работа в русских семье раньше. Хозяин говорить, что это старое вино есть подарок. Для вас. И для господина Марка.

Мужчина приблизился и вложил в мои руки бутылку из темного стекла. Он повернул меня к распахнутой двери, ведущей на террасу, и, обнимая мои плечи, кивнул на закат. Дальше снова последовала речь на греческом, которую служанка перевела, медленно подбирая слова:

— Смотрите, красное солнце касаться воды. Отец господина Марка называл это…, — девушка замолчала, решая, как правильно перевести, — не могу вспомнить слово. Красный фрукт и много косточек…

— Гранат? — предположила я, и девушка закивала.

— Гранатовый поцелуй. Так называли закат отец господина Марка.

Так вот ты какой — гранатовый поцелуй. Я склонила голову, любуясь красотой вида. Солнце сгорало в собственном пламени и медленно исчезало за морским горизонтом.

Алексис пробормотал что-то, плотоядно осматривая мои оголенные плечи. Я обернулась на служанку, но та молчала, будто хозяин запретил ей переводить.

Руки мужчины скользнули на мою талию, и я удивленно уставилась на него, крепко сжимая бутылку. Что происходит?

* * *

— Убери от нее руки, Алексис! — прошипел я, когда вошел в дом и увидел, как морщинистые руки сжимают кожу моей русалки.

Смеясь, старик отстранился, а Кира, нахмурившись, отскочила в сторону. Я взял из ее рук бутылку и вопросительно глянул сначала на девушку, потом на Алексиса.

— Это подарок для нас с тобой, — пояснила Кира, — старое вино из личных запасов.

Я покрутил бутылку в руках и рассмеялся, отвечая девушке по-русски:

— Это вино совсем не старое. Я даже не уверен, вино ли это на самом деле.

Верно. С винных бутылок, хранящихся в подвале, никогда не снимают пыли, чтобы не нарушить протекающие процессы. На этой же бутылке не было ни единой пылинки, и приоткрытая дверь, ведущая в погреб, выглядела, как часть комической постановки.

Я прошел к барной стойке и ловко выхватил с подвеса пузатый бокал. Легко откупорив бутылку голыми руками, я снова усмехнулся. Правильно закупоренную и хранящуюся продолжительное время бутылку так легко не вскрыть. Сейчас мы узнаем, ради чего весь этот театр.

Я плеснул так называемое вино в бокал и, приподняв его, осмотрел цвет жидкости — ярко-рубиновый, что говорит о незрелости напитка. Глянув на хмурого Алексиса, я поднес вино к носу и втянул вызывающий фруктовый аромат.

— Вино в подарок. Верно, Алексис? — уточнил я, и, не дожидаясь, когда мужчина начнет оправдываться, я одним махом схватил его за голову и прижал к своей груди. — Открывай рот, Алексис!

Старик брыкался, но я держал крепко, вкладывая в хватку всю свою ненависть. Не обращая внимания на удивленные возгласы Киры, я приставил бутылку к лицу Алексиса и щедро плеснул вино у его рта.

— Что ты делаешь?! — взревела Елена, набрасываясь на меня сзади.

Я отпустил Алексиса и отбросил Елену в сторону. Сидя на коленях, старик сплевывал то, что успело попасть в его рот. Дочурка тут же подскочила к нему, чтобы помочь.

— Вино отравлено, — с ухмылкой на губах ответил я Кире, которая смотрела на меня с нескрываемым изумлением.

Девушка прикрыла рот рукой, и я снова обратился к другу своего отца: