class="p1">— О, Тангор, — прошептала я, не в силах отвести глаз от этого невероятного создания.

Никогда в жизни не видела ничего более совершенного.

Акар с легкостью взобрался в седло и протянул мне руку.

— Иди ко мне, Тея.

— А что будет с Остроком?

— Ничего. Чтобы вулкан остыл потребуется много времени.

Моя рука оказывается в прохладной ладони Акара, а затем он помогает мне взобраться на коня и усаживает перед собой, бережно обнимает одной рукой, а второй перехватывает поводья.

— Он… быстрый? — теряя голос от волнения, спрашиваю я.

— Быстрее ветра.

Он бьет коня под ребра, и тот с места пускается вскачь.

Мы несемся по коридорам дворца так стремительно, что я жмурюсь от ветра, который летит в лицо. Кладу ладонь поверх руки Акара, которой он держит меня, убеждаюсь, что не отпустит, я в полной безопасности.

Сакрал чувствует своего хозяина. Они — единое целое. Особенно сейчас, когда конь лавирует между каменными великанами, встречающимися по пути.

Наконец, мы скачем к зеркалу, через которое два дня назад попали во дворец, и меня охватывает тревога и сомнение. Я сильнее, чем следовало сжимаю пальцы, цепляясь за руку Акара, и он натягивает поводья, заставляя Сакрала остановиться.

— Ашарес, собери отряд, — приказывает хозяин гор, и я вижу, что в тронном зале в поклоне склонился бессмертный: — За грядой есть души?

— Сегодня слишком тихо, мой повелитель, — отвечает драгманец, — на рассвете мы нашли много следов к северу от гряды, но больше ничего.

— Двадцать камней, — спокойно приказал Акар, — из отряда антрацита. И лучники. Убивать любого, кто приблизится.

Эти слова напомнили мне о том, что хозяин гор, в первую очередь, воин.

Он прижал меня плотнее, так что я почувствовала напряжение мышц на его груди и животе. Прижал так, будто опасался, что кто-то посмеет посягнуть и даже просто посмотреть, будто и это было запрещено. Будто он был моим всем, а я принадлежала ему, как любой его раб.

Двадцать каменных воинов выступили первыми, и лишь потом Акар пустил коня.

Сакрал выпрыгнул из зеркала в искрящийся снег, и меня ослепило утреннее солнце. Снегопада не было. Не было даже ветра.

Тяжелые копыта заскрежетали по камню — конь резво прыгал в снегу, будто был способен радоваться свободе после долгих лет заточения.

Я вдохнула полной грудью, оглядывая горы и степь за ними. Плотный нетронутый снежный наст сиял россыпью алмазов.

Акар натянул поводья, успокаивая коня, пустил его шагом — я услышала, как приятно хрустят снежинки.

— Конь зависит от тебя? — озвучила я догадку: — Ощущает твои желания?

Акар тихо смеется мне в волосы.

— Думаешь? — и продолжает, растягивая слова: — Сейчас мои желания очень порочны, Тея.

Каменные воины рассыпались по периметру, лучники заняли позиции в горах.

Какое-то время конь шел шагом, а я ощущала ветер в волосах и подставляла лицо солнцу.

Я почувствовала ладонь Акара на животе, и мне следовало сказать ему снова: «Эй, убери руки!», но я не сделала этого. И не хотела себе признаваться, почему.

— Можно? — робко спрашиваю и тянусь к поводьям.

Сакрал тотчас ведет ушами и замирает, почувствовав перемену.

— Покажи ему, что ты хочешь. Дай ему почувствовать, что ты главнее, — Акар положил свои руки поверх моих: — Не бойся.

Сердце стучит громко, заглушая все, даже собственные мысли, от которых хочется бежать на край света.

Акар слегка ударяет коня, заставляя того перейти в галоп.

— Крепче, Тея, — приказывает он, и я сжимаю поводья, тяну в сторону, и Сакрал уходит вправо по дуге, набирая темп.

Мы несемся вдоль горной гряды. Морозный ветер шумит в волосах и холодит кожу.

Впереди нетронутая степь, затянутая сверкающей снежной коркой.

— К озеру! — приказывает Акар.

Я натягиваю поводья — Сакрал недовольно ведет головой, показывая норов. Выдувая воздух, он замедляется и неспешно бежит к озеру.

Наше отражение плывет по ледяной блестящей глади. Вокруг озера торчит сухой редкий кустарник.

— Лед достаточно крепкий? — спрашиваю я.

— Не стоит рисковать.

Нам нужно возвращаться, потому что мы довольно далеко от входа во дворец. Мы здесь одни.

Я останавливаю коня — он нетерпеливо гарцует.

— В Молберне мы с Льяной каждую зиму катались на озере. Очень похожем на это, — во рту ощущается обжигающий холод льда, когда я вспоминаю, как мы с сестрой летели на коньках наперегонки, глотая злющий ветер.

— С кем?

— Льяна — моя младшая сестра. Ей семнадцать, — и смеюсь: — Мы катались до изнеможения, пока не переставали чувствовать ноги. Погоди, — я спрыгиваю с коня.

Передо мной стелется горный камень, а после толща прозрачного льда, пронизанная белыми трещинами, словно плоть жилами. В детстве мы с Льяной слушали голос воды, прислонив ко льду ухо.

Я быстро спускаюсь к озеру, и слышу позади:

— Девчонка, назад!

Акар такой серьезный, что я назло хохочу и выскакиваю на лед. Оборачиваюсь, потому что горный дух страшно ругается и спешивается. Он замирает на берегу и с беспокойством глядит, как я скольжу по льду. Это забавно, надо сказать.

Поскальзываюсь, падаю на спину и смеюсь в голос. Небо глубокое, и облака плавают в нем пышной пеной. Если смотреть в небо долго, можно почувствовать, что летишь в бездну.

— Тея! — вместе с окликом Акара раздается треск льда.

Я приподнимаюсь и смотрю, как подо мной расползаются трещины.

— Замри! — голос Акара рассерженный и строгий: — Медленно перевернись на живот и… — Наперекор его приказу, я подскакиваю и бегу по ломающемуся льду. — Твою мать!

Запоздало вспоминаю, что со мной нет рэйкона, а значит, я не так уж быстра. И точно простужусь, если попаду в воду.

— Акар! — лед под ногами трескается, и я прыгаю в руки горного духа и врезаюсь в него со всего маху.

— Глупая девчонка… — слегка отшатывается он, притягивая меня крепче и обнимая, — это не смешно.

— Нет, — я мотаю головой, но меня почему-то разбирает смех. — Ты испугался?

— Что? — вскидывает он брови. — Нет.

— Ты бы видел свое лицо, Акар.

Его дыхание учащается. Он опускает ресницы и смотрит на мои губы, а затем мне в глаза. Желваки на его щеках ходят ходуном.

— Проклятье, — это самое невинное из его ругательств.

Он припадает к моим губам, сладко целует и стонет от удовольствия.

Это мучительно приятно.

Во мне снова восстает страх. И, кажется, я понимаю, чего боюсь. Прозреть, святой Тангор! Увидеть в злом и жестоком духе Зазеркалья мужчину. Обмануться и влипнуть сильнее, чем сейчас!

— Акар… — срывается стон.

Он нежно обхватывает мои щеки ладонями и тяжело дышит.

— Тея, я хочу тебя, — смотрит мне в глаза, почти касаясь любом моего лба.

Эти слова