Находясь на чужбине, Ати и Коа привлекали к себе внимание, как магнит притягивает гвозди. Вот в очередной раз к ним прицепилась какая-то группа контролеров. Сбежалась толпа и окружила чужаков. Зеваки не пропускали ни малейшей крупицы разговора и без колебаний подсказывали контролерам правильные вопросы. Но в итоге допрос всегда оставался одинаково банальным; Ати и Коа уже выучили его наизусть.

– О… Эй вы, чужаки… да, вы… ну-ка подойдите сюда!

– Здравствуйте, о братья и уважаемые контролеры.

– Именем Йолаха, Аби и Верховного Командора, не забывая и Достойного нашего района, да будут они спасены, кто вы такие, откуда идете и куда путь держите?

– Да воздастся благодать Йолаху, Аби и нашему Верховному Командору, не забывая и про вашего Достойного, мы государственные служащие, исполняем конфиденциальное поручение, мы следуем из С двадцать один и держим свой путь без промедления в Абиправ.

– С двадцать один?.. Это что еще такое?

– Это наш квартал.

– Ваш квартал?.. Ну и где ж он находится?

– Вот там, на юге, за три дня пешего хода… но, быть может, только час птичьего полета.

– У птиц нет кварталов, насколько нам известно. А в святом Кодсабаде, кроме нашего квартала Н сорок три, других кварталов нет. Значит, вы идете из другого города. А что у вас за дела в Абиправе?

– Мы несем туда секретные дела, предназначенные для министерства Архивов, Священных книг и Сокровенных изысканий.

– Ну и что же такое Абиправ?

– Это правительство, Справедливое Братство и остальное…

Толпа, не теряя бдительности, в нужный момент вмешивалась:

– Эй! Контролер, проверь их документы и обыщи их, а то за последние дни в квартале было много краж.

Контролеры опять брались за дело:

– Предъявите ваши документы, командировочное предписание, Удостоверение доблести и карточку записи в мокбу.

– Пожалуйста, отважные и неутомимые контролеры… Наша карточка была проверена в вашей мок-бе, где мы совершили утреннее моление и где проведем ночь в медитации и посте.

– Я вижу, что у вас хорошие оценки и что на молитвах вы занимаете первые ряды, это говорит в вашу пользу.

Тут толпа напирает опять:

– Будь внимателен, контролер, это мошенники! Попроси их пересказать Святой Гкабул… и обыщи их, во имя Йолаха!

– Проверим вот это: перескажите мне стих семьдесят шесть главы сорок два книги седьмой Святого Гкабула.

– Это несложно, там сказано следующее: «Я, Аби, Посланец милостью Йолаха, повелеваю, чтобы вы честно, искренне и безоговорочно подчинялись контролерам, будь они назначены Справедливым Братством, Аппаратом, Администрацией или по частной инициативе кого-то из моих преданных правоверных. Мой гнев будет велик против тех, кто обманывает, прячется или уклоняется. Да будет так».

– Ладно, ладно… Вы хорошие и честные правоверные… Не найдется ли у вас немного денег для доблестных контролеров, прежде чем мы прокомпостируем ваше командировочное предписание и позволим вам продолжить путь? Мы принимаем также и реликвии, если их можно продать.

– Мы мелкие чиновники с небольшой зарплатой и можем предложить вам только два диди и талисман, привезенный из края Син, он защищает от туберкулеза и холода, за него точно можно получить медовый пирожок или леденец.

Вот таким был переход через Кодсабад, во время которого на самом деле произошло мало приятных вещей, несмотря на огромные размеры города и его многомиллионный и тысячу раз священный статус: изнурительное общение с народом, обязательное посещение всех мокб, которые встречались по дороге, прохождение контроля на всех перекрестках, череда религиозных церемоний, импровизированные митинги кандидатов для отправки в паломничество, иногда зрелищные потасовки и аресты вероотступов, сумасшедших или преступников, находящихся в розыске; кроме того, случались и другие угнетающие сцены: осужденных вели на стадион, заключенных конвоировали в лагеря и каторжные тюрьмы; также следует добавить обязательные остановки перед надирами (если на экране для чрезвычайного заявления появлялся Верховный Командор). А перед плакатами с изображением Аби, счет которым велся на тысячи, обычай требовал прочесть какой-нибудь стишок и отойти, пятясь назад, ну и не следует забывать о нищих: все силы уходили на то, чтобы увернуться от них, а они сновали везде; закон обязывал каждому из них дать хоть что-нибудь маленькое – один диди, кусочек хлеба, щепотку соли, реликвию, которую можно продать, в крайнем случае, любой предмет, который хоть чего-то стоит и который можно на что-нибудь обменять.

Ати и Коа, можно сказать, успешно выдержали все испытания, так как их фальшивые документы были лучше настоящих. Толпа злословила в их адрес, но это не помешало друзьям убедительно общаться с официальными представителями правопорядка. А если некоторые Гражкомы оказывались надоедливее других, то исключительно по причине их невежества; этих убогих негодяев следовало бы вообще прибить, они не умели читать и ничего не соображали, поэтому приходилось объяснять, растолковывать, повторять и через каждые две фразы отмечать их доблесть и отрадную набожность. Имея на руках командировочное предписание, согласно которому они направлялись в Абиправ по государственному делу, Ати и Коа имели право говорить с контролерами свысока и заставить их подметать перед собой улицу, однако они воздерживались от спеси, так как ситуация в любой момент могла обратиться против них, и тогда месть была бы ужасной.

Главное было, не сбиваясь с пути, следовать строго на север в сторону Абиправа, откуда со всех четырех сторон света, как восходящее солнце, виднелась знаменитая сверкающая Кийиба. До нее оставалось три дня ходу.

Продвигаясь вперед, два друга открывали для себя город, не упуская из виду ни одной мелочи. Места хоть и были на самом деле до бесконечности точным повторением их бедного квартала, но, объединенные в единое целое таким прерывистым способом, в атмосфере начала или конца света, части города создавали совершенно необычное впечатление. Как говорил дрожащим голосом старик Гог:

– В своем квартале всегда чувствуешь себя легче, здесь есть знакомые, у каждого свои обязанности, всегда найдется тот, кто тебя похоронит. А там кто тебя подберет, кто отгонит собак?..

Кодсабад был столь велик, что и представить невозможно: этакое перевернутое вверх тормашками бескрайнее пространство, над которым царил непреложный закон, предусматривающий абсолютно все. Вследствие столь парадоксального устройства создавалось впечатление окончательной вселенской катастрофы, каким-то безумным образом превращенной в обещание небесного рая, где правоверные находили точную копию земной жизни. Священная война будет длиться во всех мирах, и в здешнем, и в Высшем, а счастье человеческое так навсегда и останется несбыточной мечтой, даже когда люди превратятся в ангелов или демонов. Вера в Йолаха в таких обстоятельствах была явлением более чем изумительным; понадобилась сила фантастической рекламы, чтобы мечта и реальность слились воедино и превратились в одно целое. Но если уж кто попадал в эту фантасмагорию, то Кодсабад служил таким же горнилом, как и другие места; в нем можно было сегодня чувствовать себя несчастным, как крыса, а завтра – счастливым, как солнце; так и проходила вся жизнь без окончательного разочарования, у каждого оставался один шанс из двух умереть удовлетворенным.