– Черт возьми, о чем ты? – Глаза Адама потемнели от гнева.

– Я вас видела! Ты лжец!

– Наверное, ты меня с кем-то спутала! Триш ошеломленно уставилась на него.

Казалось, он был совершенно честен!

– Я видела, как вы с Люси занимались любовью…

– Ты хочешь порвать со мной?

– В этом нет необходимости. Ты уже сделал это за меня.

– Если ты решила разорвать отношения, – поразительно спокойно проговорил он, хотя было видно, что он весь дрожит от еле сдерживаемой ярости, – так и скажи. Не надо городить лживые небылицы и обвинять меня и других в аморальности…

– Я застала тебя с ней! В собственной спальне! Видела, как вы обнимались, как она говорила тебе, что все было чудесно, словно никогда и не заикалась!

– Черт возьми, Триш! – Он схватил ее за руку. – Значит, так ты мне доверяешь? Прекрати вырываться! Я не хочу сделать больно тебе или ребенку, но тебе придется пойти со мной!

– Куда?

– К Люси, – отрезал он. – Нам с ней нужно кое-что объяснить тебе.

Никогда еще Адам не был так зол. Грубо подтолкнув Триш, он усадил ее в кресло.

– Люси! – крикнул он.

Прибежала испуганная Люси с целой горой приготовленного для стирки белья. Адам нетерпеливо выхватил его у нее из рук.

– Ч-ч-что?

– Сейчас мы расскажем Триш, чем занимались последние несколько недель, – сказал Адам, ради Люси сдерживая гнев.

На ее лице засияла радостная улыбка. Подойдя к ней, он повернул ее боком к Триш. Положив ладони ей на грудную клетку, улыбнулся и тихо сказал:

– Скажи. Не бойся. Все получится.

– Папа! – изумленно воскликнул Стивен. Адам бросил на него предупреждающий взгляд.

Глаза Люси светились от счастья. Она сделала глубокий вдох, так что его пальцы раздвинулись, и, выдыхая, проговорила:

– Меня зовут Люси Уорд. – Снова счастливый взгляд и вдох. – Мы с братом живем на острове Брайхер.

С гордостью глядя на Люси, Адам поцеловал ее в обе щеки.

– Молодчина.

Затем он повернулся к Триш. По ее лицу текли слезы.

– Ты любишь ее, – всхлипывая, проговорила она. – Нет… Люси, все в порядке! Я не настолько глупа, чтобы преследовать человека, которому безразлична. Я рада за тебя…

– Ты что, ничего не поняла? – нетерпеливо воскликнул Адам. – Объясни ей, Люси. Расскажи простыми, односложными словами. Сама. Без моей помощи.

Люси вздохнула. Читая волнение и страх в ее глазах, Адам тоже затаил дыхание.

– Адам учил меня правильно дышать. – (Пауза. Молодец, подумал Адам.) – Мы держали это в тайне. – Она прижала ладонь к ребрам, затем отняла ее, почувствовав уверенность. Умница! – Мы собирались устроить тебе сюрприз ко дню рождения. Показать, чему я научилась. Я ездила на остров Святой Марии. Разговаривала с незнакомыми людьми. – Она широко улыбнулась. – С незнакомыми! И… Адам не влюблен в меня! Он…

– Прекрасно, Люси, – поспешно сказал он. – Ну, Триш, думаю тебе следует попросить у Люси прощения.

– Я же видела, – упрямо повторила Триш. – Видела, как вы…

– …делали дыхательное упражнение, – резко оборвал он. – Я учил ее правильно дышать! Ты не могла видеть, как мы занимаемся любовью. Этого не было. Единственное, что я делал, – это помогал ей руками, как ты только что видела, выдохнуть из легких воздух, а вместе с ним – и весь страх. Ты должна поверить ради Люси! Неважно, что ты думаешь обо мне, но она очень привязана к тебе, и ей нравится у тебя работать. Так что заруби себе на носу: мы с Люси не любовники. Никогда ими не были и не будем, хоть она и вправду красива!

– Ты должна поверить ему, – тихо сказала Люси, обеспокоенно глядя на нее. Только теперь Триш все поняла.

– Господи, опять как всегда… – смущенно пробормотала она. – Я увидела и вообразила невесть что. Прости меня. Я… я так рада, что ты можешь говорить, Люси. Ты, наверное, на седьмом небе от счастья. Спасибо тебе, Адам. Ты изменил ее жизнь, и мы никогда этого не забудем.

Что-то больно кольнуло в сердце, и Адам вздрогнул. Он смотрел, как Триш и Люси обнялись, но на душе у него было тяжело.

Со слезами на глазах Триш повернулась к нему.

– Адам… – горестно начала она.

Вдруг он не выдержал. Махнув рукой, он бросился вон.

Триш догнала его на скалах над Бухтой Дьявола. Штормило – огромные волны с грохотом разбивались о берег.

– Думаю, мы всё уже друг другу сказали, – холодно произнес он, пока она переводила дыхание.

– Я же извинилась! Ты хочешь наказать меня?

Губы его презрительно скривились.

– Ты как-то говорила мне о доверии. Ты так мало доверяешь мне, что начинаешь воображать невесть что при малейшем подозрении. Что же будет с нами потом?

– Как же я могла доверять тебе, – ответила она дрожащим от волнения голосом, – когда ты сам никогда не открывался мне до конца? Ты так много держал в себе, Адам. Мы занимались любовью, вместе смеялись, работали, жили под одной крышей. Но ни разу ты не признался мне в любви. Между нами всегда была эта стена, ты ни за что не хотел делиться своими чувствами, потому что боялся, что это может причинить боль. Знаешь что? Если ты и вправду кого-то любишь, нужно рискнуть!

Адам прерывисто вздохнул. Сердце его разрывалось на части от любви и жалости к ней, и он решил открыться, рассказать ей все…

– Я люблю тебя, – сломленно проговорил он. – Всегда любил и буду любить. Но я слишком горд, чтобы унижаться, так что мы должны всецело довериться друг другу… или расстаться. Я готов был отдать тебе все. И столько же ожидал получить взамен.

– О, Адам! – сказала она сквозь слезы. – Ты не хочешь открыться мне, и этим разбиваешь мне сердце!

Он бросился к ней. Крепко обнял.

Впервые за много лет слезы застилали ему глаза. Адам нетерпеливо смахнул их, но она заметила и ошеломленно смотрела на него.

– Адам? – неуверенно прошептала она. – Адам!

Завороженный ее взглядом из-под слипшихся влажных ресниц, он поцеловал ее полураскрытые губы.

– Слушай, – проговорил он хрипло.

Триш молчала. Глаза ее были полны безграничного доверия. Тяжело сглотнув, Адам заговорил:

– У меня был брат Сэм. Мы близнецы.

Она сжала его руки, пока он пытался совладать с дыханием. Триш коснулась губами его губ.

– Отца нашего мы не знали. Маме приходилось с нами… довольно тяжело. Она была молода, любила повеселиться с друзьями, а мы в эту жизнь никак не вписывались. Однажды она оставила нас в незнакомом городе на пороге сиротского приюта. Нам было шесть лет, но я помню все так, словно это было вчера. Нашу мать так и не нашли, и мы тоже не искали ее.