– Хорбор, тебя не существует. И Города Снегов не существует! Я сплю, – сказала Элли, уверенная, что после ее слов он исчезнет.

– Еще как существую, – ухмыльнулся Хорбор, подходя ближе, – и ты меня боишься.

– Того гада, который шел за мной в детстве, поймали! Я точно знаю, он в тюрьме, – возразила Элли, отступая, – а он – это ты! Ты убил мою маму! За что?!

– Даже если он – это я, во-первых, всегда имеется возможность побега, во-вторых, мы существуем не только в физическом обличье на Земле, – невозмутимо ответил Хорбор, продолжая идти на Элли. – На моем счету по молодости была пара девчонок, а твоя мать чуть не спасла одну из них как раз в тот день, когда с обрыва упала. Жаль, что Анна лезла куда не следует. Видения у нее были, знаете ли.

– Каким обра… – правая нога повисла в воздухе, и, теряя равновесие, Элли выбросила руки вперед, тут же оказавшись в цепких объятиях Хорбора.

– Попался, стрижик, – усмехнулся он, крепко прижимая ее к себе, – можешь кричать, здесь никто тебя не услышит. И братца рядом нет.

Элли казалось, что все органы внутри сжались и обледенели. Остался инстинктивный животный страх.

«Это сон, – билась в голове спасительная мысль, – я сейчас проснусь».

– Если бы я знал тогда, что ты – моя дочь, все было бы иначе. Но ты хуже Анны, – сипло сказал Хорбор.

«Господи, – подумала Элли, – спаси меня. Или Николай. Кто-нибудь, спасите меня! Разбудите меня!»

Хорбор ударил Элли по лицу, она упала, и он навалился на нее всем телом. Его ледяные руки сцепились на ее шее.

«Лала, Лала», – вспомнила Элли. И краем глаза увидела, как от платья отрываются бледные силуэты стрижей.

Взмыв вверх, они склеились между собой в ослепительно-белый шар, который через мгновение с бешеной скоростью врезался в Хорбора. Элли пронзила такая дикая боль, словно на нее обрушилась каменная плита. И они вместе упали вниз.

Мир снова выключили.

Воздуха не было. Сердце замерло, в голове шумело и стучало, и Элли уходила глубже и глубже. Вода залилась в уши, нос, глаза. Стало все равно. И вдруг хорошо и спокойно. И тепло, словно это был не остывший за ночь пруд, а горячая ванна. В линзе воды Элли увидела свое лицо с прозрачными голубыми глазами.

«Это не я, – пришло в голову, – это Лала. И я все еще сплю».

«Привет, – одними губами сказала Лазурина, – поплыли».

И потащила Элли за руку вверх.

– Что за дурацкий сон, – пробормотала Элли, когда они выбрались на берег, – где Хорбор? Стрижи утонули? Где рюкзак?

– Ты по-прежнему задаешь слишком много вопросов одновременно, – заметила Лала.

– Ты по-прежнему не будешь на них отвечать? – поинтересовалась Элли. – Можно организовать какую-нибудь одежду?

– Отвечу, раз такое дело. Ты ведь решила узнать и будущее и прошлое. Столько всего тут наворотила, – пожала плечами Лазурина. – Вот только тебя никто не учил, как правильно, поэтому ты чуть не умерла раньше времени своей запланированной смертью.

– Какую из них ты имеешь в виду? – с сарказмом отозвалась Элли. – Когда отпрыгнула от молнии, или когда ползла по норе – или что это там было, или когда забралась на верхотуру, и меня чуть не… И… я… свалилась оттуда? Или сейчас, когда тонула?

– Последний вариант, – отозвалась Лала. – Тебе будет двадцать один. Ты утонешь. Здесь, недалеко от берега. Хочешь посмотреть на свою могилу или непосредственно момент смерти? Мне просто интересно, что ты конкретно хотела увидеть, когда устроила все эти перемещения и полеты сознания сегодня. Что касается Хорбора, то ты сама знаешь, что он давно тебе не может ничего сделать! Ровным счетом ничегошеньки! Тот насильник и убийца, которого язык не поворачивается назвать отцом, сидит в тюрьме далеко отсюда, если тебя это успокоит. Так что все в твоей голове – и воспоминания, и страхи. Конечно, с ними есть большой шанс встретиться снова, но я надеюсь, сегодня ты от них избавилась.

– Почему ты не в Городе Снегов? – вспомнила Элли. – И где он вообще?

– Город Снегов разрушился, его жители, мои подданные, стали белыми стрижами, только так их можно было спасти, – ответила Лазурина. – А я еще здесь, потому что я – это ты. Ты держишь меня. Когда ты умрешь, я буду свободной.

– Я обязательно должна умереть? – нахмурилась Элли.

Лазурина внимательно посмотрела на нее и предложила:

– Если хочешь, я уйду вместо тебя.

– Как ты это сделаешь? Тебя ведь нет почти с самого начала, почему же ты все еще со мной? И почему я должна умереть? – возразила Элли. – Может, я тонула, потому что это было в прошлом и вообще не со мной?

Лазурина внимательно посмотрела на нее и сказала:

– Все может быть. Особенно в твоей голове. Но в любом случае имеет смысл сделать выбор и либо уйти, либо выполнить наше общее предназначение.

– Какое? – спросила Элли.

Вместо ответа Лазурина подняла руки, и они стали крыльями. С ее одежды и волос полетели клочья, превращаясь в белых стрижей. Через мгновение она исчезла, а белые птицы взмыли в небо и растворились в воздухе.

Элли открыла глаза. Она лежала на берегу пруда. На ней было разорванное в нескольких местах платье с белыми летящими стрижами. Приподнявшись на локтях, Элли смотрела, как алое на горизонте небо перетекает в желтый и после становится синим.

– Домой, – сказала она себе и встала.

– Элли! Элли! – услышала она родные голоса.

К ней бежали Мика, отец и еще какие-то люди с собаками.

Элли затрясло, и она зарыдала навзрыд. Рванулась навстречу и не смогла сдвинуться с места от внезапной слабости в ногах. Опустилась на колени и беззвучно плакала, перебирая пальцами гальку, до тех пор, пока отец и Мика не подбежали к ней. Словно в тумане, путаясь в показаниях, Элли рассказывала спасателям из поискового отряда, как хотела ехать домой, но пропустила последний автобус, а из-за севшего телефона не смогла предупредить, и как шла всю ночь через лес.

– Папа, папа!

Обвив шею отца, Элли прижалась к нему, и он на руках нес ее по берегу до машины скорой помощи. Там они написали отказ от госпитализации, поскольку Элли убедила бригаду, что с ней все в полном порядке и она «просто немного замерзла и хочет домой и спать». Их довезли до дома и отпустили с условием, что Элли покажется в поликлинике хотя бы на следующий день.

На пороге квартиры их встречала женщина, у которой за эту ночь волосы стали белыми, как снег.

– Мамочка, прости, прости, прости!

И Элли бросилась к ней.

Отец, Мика и бабушка с дедушкой обняли их, и так