Она подняла голову. Капли сияли одинаково, даже чёрная. Маша и не знала, что чернота может испускать свет.

– Мы редко осознаём наши обязательства. И ещё реже выполняем их. Жестокосердный как человек. Ты как сестра. Мальчик, которого ты нарекла Егором, как твой питомец.

– О чём вы? – встрепенулась Маша.

– Трое шагнули на берег Реки времени. Девочка, потерянный дух и кролик. Девочка дошла до Истока, дух вернулся в тело. А что стало с кроликом?

– Он убежал на холмах, – медленно произнесла Маша.

– Убежал, – подтвердил Страж, – чтобы вернуться к хозяйке.

Маша молча смотрела на Стража. Лабрис не спешил объяснять.

– Кролик вернулся к ведьме, – сказала тогда Маша, – да? Она мне его дала, и он вернулся к ней.

– А потом вернулся к хозяйке, – повторил Страж.

– Ничего подобного, – возразила Маша. – Он так и не вернулся.

– Неужели ты сама выбралась из шипов? – Лабрис направил посох на Машу. – Или кто-то помог тебе скинуть оковы сна?

– Мне помог Егор.

– Тогда он не был Егором. Тогда ты знала его под другим именем.

Маша отчаянно сопротивлялась словам Стража. Егор не помнил своего имени и очень хотел его обрести. В лесу Маша называла его Егором для удобства, но, когда клоун заставил её выбрать, решила, что он точно Егор.

– Ты называла кролика как своего брата, не так ли? – Лабрис требовал ответа. – Одного Костю сменила на другого. Но не может же быть у тебя сразу двух Костиков.

– Егор – мой кролик? – Маша еле ворочала онемевшим языком.

– И он вернулся к хозяйке, – повторил в третий раз Страж.

– Это неправда, – отрезала Маша. – Вы все здесь только и делаете, что врёте.

– Я наблюдатель, Мария Звонова. Я вглядываюсь в воды Истока и ведаю, что творится в трёх мирах, но остаюсь равнодушен к происходящему. Я наблюдаю и сторожу. Если хочешь, можешь взглянуть и ты.

Он перевёл посох на воды Истока. В каплях отражалось Машино несчастное лицо. В чёрной девочка выглядела бледной и серьёзной, в белой счастливо улыбалась, из жёлтой на неё взглянула взрослая Маша, не возрастом, но пронизывающим взглядом.

– Что же ты? – подбодрил Страж. – Редко кому предоставляется такая возможность.

– В какую мне смотреть?

Маша совсем не хотела смотреть в них. Ей не нравилось, что Страж подталкивает её к правде, которая, быть может, ей не нужна. Ведь бывает так, что человек не хочет правды?

– Почему у вас вода чёрная и жёлтая? Она и белой бывает только тогда, когда под сильным напором из крана течёт, – заупрямилась она. – Даже первоклашки знают, что вода без цвета, без запаха и без вкуса.

Она скрестила руки на груди. Рука с браслетом легла сверху. Некоторые из змей высовывали алые язычки, глазки их сверкали. Страж отступил от девочки, и ей пришло на ум, что Лабриса испугало украшение.

– Исток покажет то, что ты пожелаешь знать, – сказал он как ни в чём не бывало. – Чёрная вода знает, что было. Белая – чему настанет срок. В чёрную воду идут те, кому есть чему учиться, что исправить, что завершить. Белая вода открывает новый путь, который пройдёт каждый в назначенное время.

– А жёлтая? – Маша указала на жёлтую каплю рукой в браслете.

Страж остался недвижим.

«Значит, показалось, – огорчилась Маша, – не испугался».

– В жёлтую ты не пойдёшь, Мария Звонова. Она ничего не даст тебе, кроме покоя. Туда попадают лишь бессмертные.

– Бессмертных людей не бывает. – Маша выпятила подбородок. Пусть старик знает, что её не обманешь.

– Людей не бывает, – согласился Страж, – но на Перепутье тебе встречались и не люди. Им тоже приходит свой срок.

– Какие же они тогда бессмертные? – проворчала Маша.

– Хороший вопрос, девочка, но мы ждём ответ на другой, не так ли?

– Если я загляну в чёрную воду, я увижу брата? – спросила Маша. – Я за ним сюда шла.

– Ты увидишь то, что тебя интересует.

Маша подошла к чёрной капле. Оглядела с ног до головы девочку в красной куртке и синей плиссированной юбке. Оценила торчащие в разные стороны косички, рваные колготки, кеды. Сморщила нос, ставший длиннее за время пути. Она вообще стала длиннее, и худее, и старше. Будто шла по Перепутью не один день, а много-много бесконечных лет.

– Для начала окуни голову, – подсказал Страж. – Не бойся, – ответил он на недоумение Маши, – это воды Истока, в них можно дышать.

Маша всё же набрала в грудь побольше воздуха. Чёрные воды Истока окружили голову мягкой пеленой. «Наверное, так чувствует себя вилка, прокалывая желе», – подумала Маша. Она смотрела на своё отражение, за спиной которого простиралось Перепутье. Весь пройденный путь уместился в одну ленту: граница, река, берег, холмы, лес, колодец, костёр Вирь-авы, поле, цирк, мост над бездной, лабиринт. «Не так уж много я прошла, – отметила Маша и поборола желание узнать, какие ещё земли скрывало Перепутье. – Покажите мне, где Костя», – попросила она Исток.

Чернота расступилась, выхватывая сначала размытые очертания, затем чёткие образы.

Женщина в многослойном коричневом платье склоняется над Костей, белый фартук чуть приподнимается, и под ним на юбке – жуткая пасть, растягивающаяся в подобии улыбки. Та же женщина, улыбаясь по-настоящему, разговаривает с Машей на остановке. Ведьма. Она сразу в двух местах: предлагает Маше выбрать кролика и в то же время протягивает корявые пальцы к Косте. Вот Маша, поглаживая притихшего кролика, которого мама сразу окрестила Костиком, ёрзает в кресле автобуса, за рулём которого Лодочник. В крошечном домике с единственной комнатой, озарённой свечами, ведьма поит Костю желтоватым напитком из замызганной бутылочки. Костя причмокивает и засыпает. Вокруг копошатся кролики. Зверьки льнут к колыбели, ведьма отпихивает питомцев ногой.

Вот Маша берёт за руку Платона и обещает, что не отдаст его никому чужому. Костя ворочается в колыбели, ведьма напевает колыбельную, мотив без слов, пока пасть на её животе облизывается. Маша с кроликом и Платоном идёт по холмам, кролик выпрыгивает из рук, убегает прочь. Мчится через лес, его окружают тени, вихрятся над ним, но не трогают. Кролик петляет, но он знает дорогу. Уши то и дело настороженно приподнимаются, он прислушивается. Кто-то зовёт его. Кролик выскакивает из леса в нужном месте. Машу в видении затягивают шипастые стебли.

Сердце Маши, наблюдающей через воды Истока, сжалось, когда кролик в видении оказался в унылом саду с пожухлой травой. Вокруг росли яблони. На ветках, покрытых цветами, зрели плоды. У забора стояла ведьма. Кролики, резвящиеся у дома, устремились к прибывшему товарищу. Ведьма что-то сказала. Воды не дали расслышать, что именно, но по тому, как шевелились носик и ушки кролика, Маша поняла – он отвечает хозяйке. Ведьма беззвучно рассмеялась, ветви яблонь взметнул порыв ветра, и кролик изменился. Ушки втянулись, исчез хвост.

Перед ведьмой и потрясённой Машей стоял Егор.

Маша, не в силах смотреть на друга, лежащего у ног ведьмы, попыталась вынырнуть из вод. Не вышло. Исток открывал девочке, что произошло дальше. Ведьма долго расспрашивала Егора, тот то и дело указывал рукой за спину. Речь явно шла о Маше, оставшейся позади. Ведьма кивнула на кроликов, Егор поклонился.

«Не может быть, – сопротивлялась Маша. – Страж нарочно показывает мне…»

Вихрь подхватывает Егора, кружит над землёй, переворачивает вниз головой, несёт над лесом. Ведьма возвращается в дом. Костя не спит, плачет. Ведьма щекочет пальцем щёчку малыша. У брата появляются и сразу исчезают призрачные кроличьи ушки. Ведьма гладит живот под фартуком, словно говорит ему: «Подожди, осталось немного».

Егор, кролик ведьмы, вернувший себе человеческий облик, оказывается на холме, перед коконом ветвей, в котором шипы держат спящую Машу. Он дотрагивается до одного стебля. Кокон послушно раскрывает проход. Ведьма помогает своему питомцу справиться с чарами холмов. Егор вытаскивает Машу и укладывает среди цветов. Она трёт глаза и нос.

«Плачет крокодил мой бедный, плачет…» Всем известно, какие они, крокодильи слёзы!

Маша барахталась в темнеющей воде. Кто-то ухватил её за ворот куртки и дёрнул.

Страж равнодушно оглядел Машу.

– Насмотрелась? – спросил он.

– Я не просила… – с трудом выговорила Маша. Как ни странно, она не наглоталась воды, хотя последние мгновения открывшейся истины хватала ртом воздух и втягивала чёрные воды Истока, – я хотела увидеть Костю, не это…

– Вы связаны. Ваши дороги переплелись до границы Перепутья. Невозможно пройти по одной, не пересекая другую.

– Скажите, что это неправда, – взмолилась Маша, – что Егор не подчиняется ведьме.

– Воды Истока не лгут. Они беспристрастны. Но ты можешь заглянуть в белые воды и увидеть, что будет.

Маша встала. Ей не надо было заглядывать в будущее. Она знала, что нужно делать: спасать Костю от ведьмы, от Перепутья, от всех