удивилась. — Горы — это хорошо. Горы — это лес, дичь, рыба… Почему ты здесь?

— А… — Хармид скривился: — долгая история.

Взгляд язаматки выражал молчаливую просьбу.

— Ладно, — почему-то он сдался без сопротивления, словно самому хотелось поделиться с ней тем, о чем никому раньше не рассказывал. — Моя семья жила в деревне на берегу Алфея… Короче, сосед стал воровать коз. Мы с братьями пошли разбираться. Он позвал сыновей, те похватали колья… В драке я одного из них убил. Чтобы избежать мести духа убитого односельчанина, пришлось уйти из родных мест… Добрался до Коринфа. Там на рынке наемников вступил в отряд головорезов, которые за деньги могли сделать все, что угодно. Ну, и завертелось… Думал, через год вернусь и проведу очистительный ритуал, чтобы освободиться от кровавого греха. Теперь поздно каяться: на мне мертвецов — как гирлянд на сосне Аттиса… На Самосе попал в плен. Вот здесь расписался Перикл.

Иларх ткнул пальцем в щеку. Язаматка порывисто погладила щетину на его лице. И испуганно отдернула руку. Оба смотрели друг на друга, пока Быстрая Рыбка не отвела взгляд…

Два дня спустя, вечером, обоз выкатился к подножию лесистой гряды, которая тянулась от темнеющих вдали гор.

Здесь начиналась хора Феодосии. До полиса было рукой подать, но ночевать предстояло в лощине между холмами.

Небо хмурилось еще с полудня, а на закате облака плотным ватным пуком прижали солнце к горизонту. Луне не хотелось вылезать из-под этой кучи, и она лишь изредка проглядывала между темными клубящимися шарами.

Ночью дозор сообщил, что к лагерю приближается большой конный отряд тавров. Каламид, Памфил, Демей, а также сотник меотийцев собрались возле телеги Хармида.

Иларх быстро раздавал указания.

Посмотрел на Демея:

— Ты командуешь илой. Встанете заслоном на дороге.

Обратился к меоту:

— Лучники пусть займут позицию на любом возвышении. В первую очередь стреляйте в факелоносцев.

Повернулся к Памфилу с Каламидом:

— Поедете со мной, одному мне не справиться с волами. Обоз нужно уводить, иначе нас догонят.

— Кто будет возницами на телегах с имуществом Кизика? — спросил меот.

— Аполлона, — поправил Хармид. — Вот они.

Он кивнул в сторону язаматов.

— Ты им доверяешь? — удивился меот.

— Да! — рявкнул иларх. — Твои люди будут вместе с моими в заградотряде, так что больше некому. Ваша общая задача — задержать тавров. Деритесь до рассвета, потом уходите в Феодосию. Все ясно?

Сотник не согласился:

— Давай лучше меоты сядут в телеги.

— Ты слышал приказ, — мрачно процедил Хармид.

Сотник молча развернулся и отправился к костру лучников.

— А сам куда? — спросил Демей.

— Туда, — Хармид кивнул в сторону гряды. — Чем выше заберемся, тем лучше. В темноте нас не заметят. Пусть тавры думают, что я бежал в Феодосию.

— Раненые совсем плохи, — сказал Каламид. — Не довезем.

Иларх пожал плечами:

— На все воля богов.

Лучники вскочили кавалеристам за спину, и отряд ушел в ночь…

Волы натужно тянули телеги вверх по прогону Для скота. Обоз двигался только благодаря Каламиду, который шел впереди, подсказывая, куда сворачивать. Огромные буки преграждали дорогу. Ветки дубов и вязов цеплялись за одежду. То и дело повозки задевали бортами крупные валуны, а оси предательски скрипели, когда колесо наезжало на камень.

От тряски раненые начали стонать. Хармид, превозмогая боль в бедре, подсовывал под них охапки соломы. Потом лежал на спине, глядя в чернильное небо и соображая, как спастись. Иларх молился Пану — аркадскому богу лесов.

Позвал друга:

— Каламид!

Тот подошел.

— Если увидишь расселину в скале или яму, дай знать.

— Если увижу, — пробурчал грек, намекая на непроглядную темень вокруг.

Когда позади забрезжил рассвет, а утренний туман стал рассеиваться, Каламид закричал:

— Стой.

Язаматы слезли, подошли к телеге Памфила.

— Там яма возле дуба, — сказал Каламид. — Наверное, кабаны вырыли.

— Не иначе сам Геракл послал мне кормушку эриманфского вепря, — мрачно пошутил иларх.

Потом скомандовал:

— Выгружай!

— Кого? — Каламид опешил.

— Не кого, а что. Мешки. Вот с этой телеги.

Он показал на повозку, где нашел самоцветы.

— Так это же имущество фиаса, — вяло возразил друг.

— Сам знаю, — буркнул Хармид. — Тебе легче будет, если все достанется таврам? Так хоть что-то спасем.

Под одним из дубов земля была раскидана кабаньими клыками, белели обрывки корней. Сгрузив часть сокровищ в схрон, беглецы завалили его камнями. Остальное переложили к храмовой утвари. Пустую телегу бросили. Хармид, опираясь на копье, доковылял до дерева, чтобы сделать зарубку.

— Пора сворачивать к Феодосии, — сказал он.

— А ила? — спросил Каламид.

— Уже не вернется.

Обоз двинулся на юг.

Рассвело.

Каламид устроился рядом с Памфилом. Под гору волы шагали бодрее. Дубрава закончилась, началось редколесье, а затем впереди открылась балка, заросшая кустами мышиного терна и горным чаем. Почуяв воду, волы замычали.

Телега с ранеными обогнула мшистый валун и… Хармид опешил: за излучиной ручья на траве сидели воины в шкурах, рядом паслись кони. Пятеро!

Казалось, тавры ждали отряд. Схватив оружие, они прямо по воде бросились к обозу. Первый на бегу натянул лук, и Каламид упал на солому — стрела вошла ему под кадык. Лучник снова прицелился, но на него бросился Конон, повалил, зарезал.

Памфил размахивал копьем, не давая таврам подойти. Дикарь наседал на Конона, который с ножом в одной руке и камнем в другой метался у валуна. Еще один обошел Памфила, двинулся к телегам.

Хармид скрипел зубами от досады — куда ему, раненому, в бой! Он достал кинжал и сунул его в солому. Сделал вид, будто лежит без сознания. Увидев окровавленные тела, тавр злорадно улыбнулся. Иларх наблюдал за ним из-под опущенных ресниц.

Дикарь замахнулся. Как только лезвие меча вошло в грудь лежащего рядом с ним грека, Хармид резко выбросил руку вверх. Тавр захрипел, схватился за горло, упал грудью на бортик.

Наседавшие на Памфила тавры разделились. Один