вернутся с подкреплением. Все, кто мог стоять, собрались у могилы. Демей символически заколол грубо слепленную из глины фигурку овцы. Потом от имени илы попросил у погибших товарищей прощения. Пролил на холм немного вина в честь Гермеса Психопомпа и Аида. Один из воинов втиснул в рыхлую землю миску с остатками каши. Не было ни белых саванов, ни плакальщиц, ни венков из ароматических трав, ни погребальной тризны.

Когда солнце начало припекать, поредевший, но не побежденный отряд снова двинулся в сторону Феодосии.

5

Несмотря на солнечный день, в опистодоме храма Афродиты царил полумрак. Гиеродулы заранее вымыли пол и подожгли в фимиатериях кусочки благовоний. В лампы подлили свежего масла, но фитили зажигать не стали, чтобы чад не перебивал аромат мирры.

В назначенный час собрались главы фиасов[155] Афродиты, Афины, Артемиды, Деметры и Кибелы[156]. Каждую из богинь считали ипостасью Великой матери, поэтому их алтари стояли на теменосе Кибелы, а праздники проводились совместно.

Жрицы пришли тайно, накинув на голову край скромного пеплоса. Трое в белом, лишь маленькая и сморщенная фригийка Хрисария, жрица Кибелы — в черном. Ей прощали многое, потому что среди присутствующих она была единственным эпоптом — человеком, узревшим Великую мать. Но и прошла через многое — мистерии Кибелы считались на Боспоре самыми кровавыми.

Все расселись вокруг жаровни на клисмосах. Слово взяла Филопатра, глава фиасов Афродиты Урании Апатуры[157]и Афины Сотейры.

— Сестры, я собрала вас, чтобы обсудить сложившиеся обстоятельства. Прибрежная страна[158] явилась на Боспор. Перикл осадил Нимфей. То, что он его возьмет, лично у меня не вызывает сомнений.

— Почему? — спросила жрица Деметры Хфонии. — У Нимфея есть флот.

— Какой флот! — напустилась на нее жрица Артемиды Агротеры. — Ты выйди на террасу, посмотри на море — сколько там афинских триер.

Та обиженно замолкла.

— Мне рассказали, что Кизик отвез деньги этому… как его… Октамасаду, — желчно заявила Хрисария. — Должен отработать.

Жрицы Деметры и Артемиды заспорили.

— Скифам платят не за это.

— А за что?

— Чтобы в хору не лезли.

— Пусть Гилон заплатит Окгамасаду.

— Зачем? Архелай с ополчением туда пошел.

— Почти весь отряд вернулся. Это тебе ни о чем не говорит?

— Скомкали Мунихию из-за паники в городе — вот Артемида нас и наказала.

Филопатра попыталась урезонить спорщиц:

— Тихо, дорогие мои. Нам сейчас нужно договориться, ведь именно мы, женщины, можем решить судьбу Пантикапея. У нас есть деньги и влияние. Разве не так?

— Фиасы, конечно, большая сила, но городом правит Кизик, — заметила Хрисария.

— Ты когда последний раз его видела? — взвилась жрица Артемиды. — На агоре он вообще не показывается. Про теменос Аполлона Врача я уже и не говорю. После Великих Дионисий целыми днями торчит на стройке пританея.

— Вчера от его дома обоз ушел в Феодосию. Думаю, что и он сам в городе не задержится, — высказалась жрица Деметры.

Филопатра взяла инициативу в свои руки.

— Перикл рано или поздно сюда придет. Я предлагаю, когда это случится, сдать Пантикапей, чтобы избежать кровопролития.

— Как? — удивленно спросила жрица Деметры.

— Ночью впустить разведчиков.

— Так резня начнется!

— Нет, мы напишем ему письмо от имени фиасов.

Повисло молчание. Женщины испытующе смотрели друг на друга.

— А что, — первой высказалась жрица Артемиды. — И в Аттике, и на Боспоре поклоняются одним и тем же богами. Мы даже посылаем в Афины послов на Великие Дионисии и Элевсинии. Там на агоре еще Писистрат Младший установил алтарь двенадцати олимпийских богов.

— Да! — согласилась жрица Деметры. — В святилище Деметры на акрополе хранится священная статуя быка, которого из своих рук кормила сама Афина… Перикл не безбожник, он даже поручил знаменитому архитектору Иктину восстановить разрушенный персами храм Деметры в Элевсине. Фиасам не угрожает опасность. В конце концов, речь идет просто о смене власти в городе. Какая нам разница, кто будет давать средства на ремонт алтарей или закупку жертвенных животных? Зато мы сумеем сохранить сотни жизней.

Все посмотрели на Хрисарию. В своем черном пеплосе недовольная фригийка походила на нахохлившуюся ворону.

Помолчав, она ворчливо проронила:

— Делайте что хотите.

Потом съязвила:

— Кстати, зачем зря жечь мирру, когда сирень цветет.

— В общем, так, — подвела итог Филопатра, не обращая внимания на упрек. — Знаете калитку для вылазок в восточной стене, там, где к ней примыкает теменос Посейдона? Нужно будет передать афинянам ключ. Разведчики проникнут в город и откроют ворота.

— Так ведь стражу перебьют, — ахнула жрица Деметры.

Филопатра сурово отчеканила:

— Обойдемся малой кровью.

— Тогда я не понимаю, в чем смысл, — сказала фригийка. — Если афиняне захотят, они могут легко разрушить стену с помощью осадных машин. Вы сами знаете, что она и не стена вовсе, а так… скорее вал или ограда. Бревна вперемешку с землей. Крепкая каменная стена окружает только акрополь.

— В чем смысл? — взвилась Филопатра. — Мы первыми сделаем шаг к примирению и предотвратим бойню… Этого мало?

Справившись с собой, уже спокойным тоном добавила:

— Пятьдесят лет назад скифы засыпали ров землей и хворостом, перелезли через вал, а потом сожгли Пантикапей. Я не хочу, чтобы это повторилось.

Она обвела подруг глазами.

— Согласны?

Жрицы Артемиды и Деметры закивали головами. Помедлив, Хрисария хмуро кивнула. Теперь предстояло обсудить детали…

Когда все разошлись, Филопатра обогнула храм и направилась к главному входу. На полу возле открытых дверей прихожей две девочки лет десяти вышивали цветными нитями на куске ткани сцену сражения Афины с гигантами.

Она обратилась к одной из них:

— Сходи к ключнице, скажи, что я приказала разобрать церемониальные одежды, ленты и калафы: что в стирку, что в починку… Еще пусть выбросит старые стебли лаванды…

Вторая девочка робко смотрела на жрицу, не выпуская из рук иголку с ниткой. Когда они остались одни, Филопатра опустилась рядом, доверительно взяла за руку.

— Вот что, Лира, у меня к тебе есть одно очень важное поручение. Но это — большая