запечатанные и скрытые от всего, что творилось снаружи.

Только мы, и никого и ничего больше.

Так, Лив, хватит себя накручивать! И беспокоиться тоже не стоит. Справлялся же как-то его величество без меня все эти годы. Справится и сейчас.

Только, несмотря на эти мысли, несмотря на все, что я себе говорила, сердце колотилось все сильнее и сильнее, а потом и вовсе громыхнуло и замерло, будто в снежную непроглядную ночь провалилось. На миг потемнело перед глазами, я пошатнулась и схватилась рукой за портьеру.

– Ливия!

В себя пришла от голоса Дороты.

– Ливия, да что же это такое, а? Все хорошо? Переволновалась, что ли, из-за всего, что творится?

Я открыла глаза и обнаружила себя вцепившейся в портьеру. Намертво. Пришлось разжимать пальцы, разглаживать ни в чем не повинную ткань и успокаивать Дороту с Фабианом:

– Все в порядке. Просто устала. Немного… Надо выспаться, и все пройдет.

– Все пройдет? Да на тебе лица нет! – Дорота всплеснула руками. – Ты же белая как полотно! Ты на себя в зеркало-то посмотри! Да-да, посмотри!

Она взяла меня за локоть, намереваясь подвести к зеркалу, хотя нужды в том не было. Я ей верила, потому что чувствовала себя так… да никак я себя не чувствовала! Как если бы внутри меня вдруг померк свет и вспыхнула тьма, которая теперь медленно поглощала изнутри, напитывая холодом каждую частичку тела. Но Фабиан смотрел испуганно, и я заставила себя отлепиться от портьеры и улыбнуться. Сделала шаг к зеркалу, как вдруг дверь в комнату брата распахнулась, да не просто, а чуть ли не вылетев, и с треском ударилась о стену.

– Ливия Селланд, – прорычал один из ворвавшихся в комнату воинов, – Вы немедленно идете с нами!

От неожиданности я даже сказать ничего не успела, а меня уже выдернули из комнаты и быстро запихнули в светящийся посреди коридора портал. Выпала я на пару с воинами в таком же коридоре, аккурат перед дверью, за которой оказались гостиная и еще пяток воинов, а за следующей…

Я задохнулась, увидев его таким. Заострившиеся черты лица и подчеркнутые, как на карандашном наброске, скулы. И губы белого цвета. Рядом с его величеством застыли Каэтан и какой-то парень, а портал, через который мы прошли, держал рыжеволосый Снежный. Тоже очень молодой.

– Вы тут все с ума посходили.

Предсказуемо голос принадлежал брату его величества, который обещал мне кары небесные за неповиновение. Но все это было неважным, потому что…

– Что случилось?

– Битва с гротхэнами, – коротко отозвался тот, кто удерживал портал. Он отпустил переход, воронка закрылась, но от напряжения у него над верхней губой выступили капельки пота. – Хьярт говорил, что вы можете ему помочь. Так помогите сейчас, они не справляются!

Каэтан кивнул, подтверждая его слова, а у держащего в руках какую-то склянку молоденького парня так тряслись руки, что зелье только каким-то чудом оставалось до сих пор целым.

– Я…

– Вы же можете ему помочь, нэри Селланд? – Взгляд младшего Снежного горел уже не затянутой инеем магией, а тревогой, и я поспешно шагнула к кровати. Остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду, замерла.

Мне… целовать его при всех?

– Нэри, – внимательно вглядываясь в мое лицо, произнес Каэтан, – я пока смутно понимаю, о чем идет речь, но если вы действительно можете что-то сделать…

Могу ли? Лежавший на кровати больше напоминал покойника, чем его снежное величество, но ведь и там, на развалинах, он тоже… Отбросив сомнения, я сделала еще шаг, наклонилась и коснулась поцелуем ледяных губ.

– Да вы издеваетесь?! – донесся из-за спины голос блондина, но я не пошевелилась.

Его величество тоже.

Больше того, я не чувствовала того живительного огня, который всегда искорками полыхал во мне и который в ту ночь спас ему жизнь. Оторвавшись от губ Снежного, вгляделась в его лицо, пытаясь увидеть, почувствовать хоть что-то… хоть какой-то отклик.

– Все? Представление окончено? Уводите ее отсюда и делайте свое дело! – раздалось рычание белобрысого.

Все медлили, и он первым шагнул ко мне, готовый схватить за руку и вышвырнуть из комнаты, но на его пути оказался рыжеволосый.

– Брат говорил, что только она может ему помочь!

– Он бредил! Ты что, не видишь, что происходит? Понятия не имею, чем она его взяла, хотя догадываюсь, но она не имеет никакого отношения к исцелению Хьярта!

– Дойн! – младший нахмурился, а я снова повернулась к королю.

К тому, кто спас моего брата. Повернулась и почувствовала, что мне становится страшно, все страшнее, все темнее и холоднее. Как будто глубокой ночью я провалилась в сугроб, оказавшийся бездонным. Снег смыкался над моей головой, а я продолжала падать и увязать все глубже, и дышать становилось нечем…

Испуганно посмотрела на грудь Снежного – она поднялась рывком и так же резко опустилась. Как будто он боролся за каждый вдох. Как будто задыхался. Под снегом.

Получается, я чувствую его?

И если то, что я чувствую, правда, то он… умирает?

Что мне делать?!

Снова наклонившись, коснулась пальцами ледяного запястья. Братья продолжали ругаться, но я ничего не слышала, как будто мир сошелся на нас двоих. Глубоко вздохнув, обратилась к своей магии, пытаясь в этой непроглядной ночи нащупать хоть крохотную искорку, хоть маленькую частичку огня…

Пожалуйста, ты же всегда мне помогала. Пожалуйста, помоги мне сейчас спасти его.

Сначала было темно, потом во мраке и холоде полыхнул огонек. Закрыв глаза, я потянулась к нему, позволяя разгореться, и накрыла губами холодные губы мужчины. Какое-то мгновение ничего не происходило, но вдруг… кожа вспыхнула, как под потоками пламени, и резкий выдох Снежного скользнул по ней ледяной вуалью.

– Каэтан! – донесся крик из-за спины, но я даже не поняла чей. Потому что резкий рывок опрокинул меня на грудь его величества, а властный поцелуй не оставил ни малейшего шанса вздохнуть. Дыхание снова перехватило, но теперь уже от его силы, напора, от того, как его рот подчинял мой, и где-то на краю сознания мелькнула мысль, что мне совсем не хочется вырываться. Правда, ненадолго: поцелуй все углублялся, а горящий огонь становился все более тусклым.

Еще рывок – и я уже лежу, распластанная на кровати, а надо мной совершенно безумный его величество с затянутым морозной магией взглядом.

– Хьяртан!

– Ваше величество!

Два крика слились в один, а в меня снова впились поцелуем. На этот раз таким глубоким, что я опять куда-то провалилась, только не падала, а летела. И стало совершенно неважно, что небо цвета его глаз все темнее и темнее, и что здесь, наверху, невыносимо холодно…

– … все хорошо, – донеслось