грубо обработанных камней, был снабжен водосточными каналами, что свидетельствует о систематическом надзоре за городским благоустройством[361]. В XVIII — XVII вв. Филакопи II приобрел ярко выраженный характер столичного города, в котором возвышался царский дворец.

На Кеосе, в урочище Агиа-Ирини, с 1960 г. ведутся раскопки еще одного города эпохи Средней и Поздней бронзы[362]. Здесь в III тысячелетии существовало поселение, жители которого занимались не только земледелием, но и ремеслом. Об этом свидетельствует небольшая гончарная печь. Уже в конце раннекикладской эпохи здесь было возведено массивное каменное здание. По мнению исследователя Агиа-Ирини Дж. Кэскея, переход от Ранней бронзы к Средней происходил без каких-либо насильственных событий[363]. Следовательно, на Кеосе среднекикладский город явился непосредственным преемником поселения III тысячелетия.

Агиа-Ирини расположен на возвышенном полуострове, с трех сторон омываемом морем. Еще в самом начале среднеэлладского времени, около 2100—1900 гг., город был защищен массивными каменными стенами. Примечательно, что башни здесь имели такие же апсидальные очертания, как и башни раннекикладских крепостей в Лерне III, Арголиде и Кастри на острове Спросе. Видимо, строители Агиа-Ирини следовали старинной традиции пеласгических времен. Одна из башен «W», выступавшая наружу почти на 5 метров, имела внутреннее помещение. Дж. Кэскей особо подчеркнул великолепное качество кладки ранней фортификации Агиа-Ирини. Зодчие, возводившие эти линии, предусмотрели также меры по сбросу дождевых вод — под стеной местами были устроены дренажные отверстия.

Среди ранних построек особого внимания заслуживает здание храма, также возведенного в начале эпохи Средней бронзы[364]. Дома горожан того времени иногда включали небольшие полуподвальные помещения (или погреба), причем их стены имели лицевую поверхность, обращенную внутрь. Все эти особенности указывают на заботу тогдашних горожан об охране всего города и о длительном сохранении припасов, хранившихся отдельными хозяевами.

В XIX—XVIII вв. город продолжал расти, и в последней фазе Средней бронзы вокруг Агиа-Ирини была возведена новая оборонительная стена, охватывавшая большую территорию. Эти поздние стены имели массивные прямоугольные башни. В северо-восточном углу крепости к башне примыкал бастион, в котором находились коридор и две прямоугольные комнаты[365]. Эти нижние помещения, как отметил Дж. Кэскей, являлись кладовыми, над которыми находились комнаты со стенами, украшенными фресками. Кладка всей фортификационной линии XVII в. велась насухо из крупных блоков, тщательно выломанных и подогнанных[366].

В восточной части укреплений находились ворота, для которых в крепостной стене был сделан проем около 3 м шириной. От ворот внутрь города шел мощеный проход.

Сам город Агиа-Ирини достиг наивысшей степени процветания также в конце Среднеэлладского периода. В это время внутри крепостных стен находились монументальные многокомнатные дома, некоторые из которых имели вторые этажи. Особенно примечателен дом А, расположенный вблизи городских ворот. В нижнем этаже этого здания располагалось 39 помещений различных размеров — кладовые, коридоры, лестницы. Точное назначение этого сооружения еще неизвестно. В его верхнем этаже (или этажах) находились комнаты, стены которых были расписаны фресками с изображением птиц, дельфинов, охоты на оленя и других сюжетов[367]. В ряде других домов также были стены, расписанные фресками или окрашенные одной краской.

Как и раньше, в Агиа-Ирини городское благоустройство поддерживалось тщательно: вдоль улиц и переулков тянулась разветвленная система крытых водостоков, заканчивавшаяся специальными выводными каналами под стенами города[368].

Два сильных землетрясения подорвали благосостояние города. Первое произошло в конце Позднеэлладского-П периода, между 1450 и 1425 гг., второе — около 1400 г. Население Агиа-Ирини сильно пострадало от этих бедствий, выпавших на долю двух поколений. В XIV—XIII вв. в городе было мало жилых домов. Основным центром оставалось лишь святилище, о котором подробно будет сказано ниже (см. стр. 155).

Градостроительство самого большого острова — Крита — в конце III — начале II тысячелетия переживало стремительный подъем. Около 1900 г. в Кноссе, Фесте, Маллии и Като-Закро[369] были возведены первые дворцы. Остатки этих ранних комплексов свидетельствуют о высоком уровне строительного мастерства. К сожалению, рядовой город того времени почти неизвестен. Из небольших раскопок вокруг Феста, Маллии и Кносса, а также в Палайкастро, Гурнии и других местах совершенно очевидно, что качество городских построек было также весьма высоким. Это подтверждают и данные последних раскопок в Маллии[370], где к западу от дворца раскрыта часть квартала, разрушенного в конце XVIII в. Здесь находилось большое многокомнатное здание. В его подвальном и первом этажах многие помещения служили кладовыми. Как отметил Ж. Пурса, все сооружение возведено по единому плану, учитывающему правила симметрии. Примечательно, что зодчий этого здания имел в своем распоряжении недорогие строительные материалы: весь дом был сооружен из кирпича и битой глины, связанных местами горизонтальными деревянными балками; камень употреблен лишь в особо важных местах, например в основаниях лестниц. Стены и полы были покрыты штукатуркой. Это некоторое несоответствие архитектурного мастерства и материальных возможностей строителя в какой-то мере отражает, как нам кажется, те сложные социальные процессы, которые происходили тогда в критском обществе. Быстрый рост имущего населения породил спрос на обширные городские сооружения, которые стремились возводить в возможно сжатые сроки при наличии достаточных, но не избыточных средств.

Около 1700 г. Маллия испытала, как и другие критские центры[371], землетрясение, после которого была восстановлена и просуществовала до XIII в. (Позднеминойский-III В период). В это время Маллия продолжала оставаться процветающим городом, где сохранялась центральная площадь для городских собраний[372] и было много солидных домов[373].

Сейсмическая катастрофа на рубеже XVIII—XVII вв. отчасти способствовала дальнейшему подъему строительного мастерства критян: необходимость быстрого восстановления многочисленных зданий заставляла мастеров совершенствовать все приемы зодчества. Резко возросшая тяга царей и знати к роскоши вынуждала имущие слои тратить все большие средства на монументальное строительство. В этих условиях архитектурная мысль критян и их строительное мастерство сделали большой шаг вперед[374].

Достижения критских зодчих были перенесены критянами на подвластные им острова — Киферу, Феру и некоторые другие.

Ряд приемов критских строителей нашел применение на других островах и на материке, где с XVI—XV вв. появляется большое число городов. Помимо крупных центров, прославленных в греческой традиции (Иолк, Фивы, Орхомен, Микены, Тиринф, Аргос, Пилос), теперь стали известны многие другие. Назовем в Пелопоннесе города у современных Каковатоса, Вафио, Тейхос Димайон (Ахайя), где возвышался мощный город[375]. В Фессалии раскрыт город у современной Филии[376].

Исследования мелких пунктов типа Бербати[377] показали, что тогда существовали и небольшие городки-слободы, в которых основным занятием жителей было одно или несколько видов ремесла. Примечательно, что Бербати было мирно оставлено жителями в середине XIII в., видимо,