– Да что вы, Лидия Николаевна! – свободно, как к равной,обращаясь к ней, усмехнулся Силантьев. – Не станете вы никуда телефонировать.Да и зачем? Только сердце себе надрываете. Я ведь только привет сказать хотел.Привет и одну маленькую просьбу. А что особенного в привете и просьбе?

– Какую еще просьбу?! – воскликнула Лидия в ярости.

Как Туманский смеет просить? Он далеко, у него теперь нетвласти над ней! Да и знаем мы эти просьбы… Сейчас вот Иудушка вопьется, словноклещ…

– Просьба такова, – спокойно и обстоятельно заговорил«Иудушка». – Ваша племянница замужем за господином Аксаковым. Так? Вы же, пословам доктора Туманского, их и сосватали…

Как уже упоминалось, история этого, с позволения сказать,сватовства, устроенного по приказу Андрея Туманского, была одним из приятнейшихвоспоминаний Лидии, а потому она даже позволила себе сейчас кривую улыбку:

– Ну и что с того? Дмитрий Аксаков как ушел в действующуюармию в первые же дни войны, так от него с тех пор ни слуху ни духу не было.Может статься, его давным-давно убило или германцы в плен забрали.

– Да как вам сказать… – покачал головой Илья Матвеевич. –Промеж наших есть такое мнение, будто жив он, жив и здравствует. Якобы виделиего, говорили с ним. Однако имеются сомнения, тот ли это Дмитрий Аксаков, коегомы разыскиваем. Мало ли Аксаковых на свете, даже и штабс-капитанов! Необходимонам уточнить, в самом ли деле ваш Аксаков пропал или же просто скрывается. Выдолжны вызнать это у вашей племянницы.

– Я никому ничего не должна! – запальчиво выкрикнула Лидия.– Тем более – вам, Силантьев. Вы, оказывается, тоже эсер? Да если я скажу мужу,что вы собой представляете, неужели вы думаете, он вас хоть несколько лишнихчасов на заводе терпеть станет? Вылетите вон, да еще и в охранке побыватьпридется, если вы располагаете сведениями о Туманском!

– Ну, ну… – пробормотал Силантьев с какой-то журчащей,редкостно человеколюбивой интонацией, которая живо напомнила Лидии старца Лукуи одновременно Платона Каратаева, и она в очередной раз убедилась в том, чтосын ее – человек хоть и молодой, но весьма проницательный, не говоря уже о том,что начитанный. – Сказал уж вам – ни к чему сердце рвать попусту… Сами знаете,по ком сильней стукнете, если в меня бить начнете. Как бы самой себе пальчикимолоточком не отшибить. К тому ж я не эсер никакой, а принадлежу к партииРСДРП(б). Большевик, стало быть, так же, как и Андрей Дмитриевич, вамизвестный…

Совершенно непонятно, отчего сообщение о том, что Туманскийне принадлежит к эсерам, в которых в приличном обществе принято было находить(вернее, искать) хотя бы намек на интеллигентность (несмотря на то, а можетбыть, именно благодаря тому, что они в свое время разорвали на кусочки бомбойвеликого князя Сергея Александровича и множество других добрых и недобрых,достойных и недостойных людей), а состоит в партии большевиков, произвело наЛидию умиротворяющее впечатление и заставило ее в очередной раз смириться сосвоей участью – быть эксплуатируемой рабой доктора Туманского. Наверное, этовнезапное смирение свидетельствовало о том взбаламученном состоянии, в какомнаходились ее ум и сердце. Или, вероятно, о том, что идеи Захер-Мазохапроизвели на нее куда более глубокое впечатление, чем хотелось бы признать. Аможет быть, оно свидетельствовало о том, что ни ума, ни сердца у нее вовсе небыло. Что ж, пожалуй, последнее – вернее всего…

Так или иначе, но Лидия смирилась, выкинула, выражаясьмодным армейским языком, белый флаг и выпустила парламентера для переговоров.

– Да я сколько раз у Сашки про мужа спрашивала, – фыркнулапренебрежительно Лидия Николаевна. – Ничего она не знает, писем не получает,официальных сообщений о Дмитрии никаких не имеет.

– Как же она будет их иметь, если ни разу не обратилась засведениями о супруге своем к воинским властям, которым надлежит такие сведенияо пропавших фронтовиках давать? – спокойно возразил Илья Матвеевич, который,видимо, слишком уважал свою собеседницу, чтобы позволить себе отпустить в ееадрес какие-нибудь пошлые и уничижительные слова типа: «давно бы так, а то,понимаете, бросили, аки дитя малое…» – Точно такое же спокойствие проявляют имать с отцом господина Аксакова, хоть отец его – товарищ прокурора в Москве,человек, значительной властью облеченный, мог бы, если бы хотел, разузнать, чтос сыном и где он! Вот именно – если бы хотел … Судя по всему, не хочет! Однако,скажу вам не таясь, Лидия Николаевна, сведения о жизни или смерти господинаАксакова имеют для нашей партии очень важное значение. Так что вы ужрасстарайтесь, голубушка, разузнайте, какова его судьба на самом деле.

– Ну и как, по-вашему, я это сделаю? – пожала плечами Лидия.

– Да уж как-нибудь по-родственному, – ответно пожал плечамиИлья Матвеевич.

– Что Сашка, что все Русановы меня не выносят, я последнийчеловек, с которым они откровенничать станут, – усмехнулась Лидия. – Понимаете?И даже если они что-то скрывают… хотя совершенно не понимаю, зачем… Вообще-тоони радоваться должны, если Дмитрий погибнет или что-то дурное с ним случится,потому что в этом случае к Сашке, как его вдове, вернутся права на еесобственные, точнее сказать, аверьяновские деньги, которые она получила – инемедленно принесла в приданое Аксакову…

Лидия просто размышляла вслух, однако стоило ей заговоритьпро деньги, как Илья Матвеевич, доселе хранивший на своей благообразнойфизиономии выражение почти отеческого расположения и спокойствия, внезапноизменился: словно хорошо затертая стена хатки-мазанки вдруг взяла да и далазаметную трещину. Выражение хищной алчности мелькнуло в его глазах, ротприоткрылся, будто Илья Матвеевич хотел о чем-то спросить, да не решился.

Лидия насторожилась.

Мигом вспыхнул в памяти тот, двухлетней давности, разговор сТуманским, во время которого «добрый доктор» поразил ее своим желанием знатьвсё, досконально всё, о сердечных тайнах ее племянницы и непременно пристроитьее замуж за Дмитрия Аксакова. Уже тогда мелькало у Лидии подозрение, что здесьдело нечисто, ну а сейчас оно вовсе окрепло. Неужели и впрямь здесь повторяласьзнаменитая история с деньгами Шмидта, о которой в свое время если негромогласно и не вслух, то весьма прямыми намеками частенько упоминала ЗинаидаРейнбот, московская приятельница Шатиловых и близкая подруга Лидии?