Внешняя часть дома была скрыта от посторонних глаз, а с внутренней стороны множество стеклянных дверей выходили в сад, объединяя все крылья дома. Здесь могли с удобством разместиться две дюжины человек и не испытывать недостатка в свободном пространстве. Большая, расположенная невысоко над землей терраса одной стороной выходила на лужайку, что облегчало проход из дома в сад и обратно.

Другая сторона террасы была обращена в парк, где по проекту художника по ландшафту Вашро вились аллеи, радовал прохладой пруд, пестрели клумбы и стояла беседка для отдыха[134].

Символично, что зимой 1910 года Жанна купила на имя мужа большой участок на местном кладбище и установила там большой семейный склеп. Первое место из девяти было занято уже на следующий год: Констан Ланвен умер 1 июня 1911 года.

Снова выйдя замуж и обретя спокойствие и стабильность в семье, Жанна получила возможность сконцентрироваться на работе над важным и большим проектом, который она давно готовилась осуществить: значительные изменения в работе своего Дома моделей, переход от производства шляп и аксессуаров к созданию моделей haute couture.

Этот план возник не случайно и не в результате сиюминутного настроения, Жанна не была женщиной, которая быстро и легко принимала решения, берясь за новое дело. Делая шаг в какую-либо сторону, она тщательно все продумывала и была абсолютно уверена в выборе. Кроме того, она хотела, чтобы предприятие было финансово независимо, тот заем, какой молодая женщина взяла в самом начале своей карьеры, в 1885 году, стал единственным таким случаем в ее жизни.

Созданием моделей одежды Жанна начала заниматься, когда Маргерит была маленькой девочкой, и в 1907 году в анкете при регистрации брака уже называла себя владелицей Дома моделей, а не просто шляпного салона.

Обложка журнала Vogue с моделями Ланвен, 1950-е годы.

Фонд А. Васильева

Тем не менее этот проект напоминал какое-то пари, рискованный спор, где рассчитывали скорее на интуицию, на предчувствие, что на рынке красоты в начале века, в 1900-е годы, произойдет революция.

Модные журналы, ориентированные в основном на женщин, стали предтечами этих перемен. В январе 1901 года в Париже был основан «ежемесячный иллюстрированный журнал о женской моде» – La Mode, во главе стоял художественный критик Мишель Манзи. Журнал обращался к образованной и стильной женской аудитории, «из всех частей Европы», интересующейся модными аксессуарами, одеждой и оформлением интерьера. В 1907 году у редакции появилась прекрасная штаб-квартира «Отель мод», по словам того же Манзи – «музей современного костюма». Здесь проходили выставки костюмов, созданных для известных актрис знаменитыми кутюрье. На самом деле, актрисы театра, Сесиль Сорель[135] и Режан[136], в последние годы XIX века превратились в настоящих моделей, работавших на модную индустрию.

Актриса Габриель Режан в парике XVIII века, Париж, 1901.

Фонд А. Васильева

В то же время уже не художники, а именно кутюрье создавали театральные костюмы: молодой Пуаре мог гордиться созданным им манто, красовавшимся на Режан во время одного из спектаклей: «После этого я стал признанным мастером как в фирме Дусе, так и во всем Париже. Надев мое манто, Режан проложила мне путь к успеху»[137]. И вот уже театр, живопись и мода идут рука об руку…

Новый журнал сделал очевидным и то, что искусство фотографии приобрело невиданный размах в мире моды, как новый метод воспроизведения изображений. Перестав быть просто красивой картинкой из выдуманного мира, на фотографии наряд казался объемным, сочным, реальным и желанным. Вскоре и другие журналы вслед за La Mode стали использовать фотографические изображения: Le Théâtre, Femina и Art et Décoration.

Примерно в 1910 году и сама Жанна оказалась среди профессионалов Высокой моды, которых прославлял La Mode. Она взяла за обыкновение фотографировать каждую коллекцию, собирая альбомы фотографий в личном архиве. Но для журналов безличных изображений одних только платьев, как она считала, было недостаточно. Эти фотографии показывали наряд с разных сторон, с выгодных ракурсов, но были лишены очарования, истории и не вызывали никаких эмоций. Жанна попросила Поля Надара, чьей постоянной клиенткой она была с 1909 по 1913 год, фотографировать манекенщиц на фоне пейзажей или интерьеров, как бы пытаясь остановить мгновение обычной жизни женщин, словно это был портрет самой дамы, а не ее платья, манто или шляпки. Улыбка, изящный профиль, мелькающий в толпе на скачках, сумерки на лужайке перед загородным домом или костюмированный бал в античном стиле. Простые изображения моделей, конечно, лучше показывали все детали, отделку и украшения платьев, но в постановочных сценах была сама жизнь. Очаровать, соблазнить клиента не только красивыми тканями или идеальным покроем, но еще и создать элегантный изящный образ, каждый такой наряд должен быть роскошным и неповторимым. Все это могла передать хорошая постановочная фотография, и именно это и стало идейной основой современной Высокой моды.

Актриса Габриель Режан в манто от Пуаре, Париж, 1900-е годы. Фонд А. Васильева

Жанна появилась в мире haute couture как раз тогда, когда происходившие в этой области революционные перемены достигли пика. Революция в одежде – на первый взгляд кажется, что это пустяк: всего лишь меняется силуэт, покрой, внешний вид людей… Во все века менялись детали костюма и общий его силуэт, а жизнь продолжалась, в сущности, по тем же правилам, что и раньше. Но теперь стало меняться само восприятие женского тела, стал меняться взгляд на женщину и ее роль в обществе.

Во главе этих изменений в Париже стояли трое мужчин, имена которых уже не украшают ни один дом моделей: Ворт, Дусе, Пуаре.

Поль Пуаре, 1910-е годы.