Фонд А. Васильева

Жак Дусе, начало ХХ века. Фонд А. Васильева

Первопроходцы haute couture

Все те новшества, изменившие моду в то время, стали называться haute couture, были призваны продавать не ткани и искусство мастериц, а наряд, скроенный и сшитый так, как придумал только один человек – кутюрье. Человек, которому принадлежала эта идея, был англичанином, его звали Чарльз-Фредерик Ворт. Он родился в 1825 году, занимался торговлей тканями в Лондоне, а потом в Париже в галантерее Гажелен.

Ворт убедил одну модель фирмы, его будущую жену, надевать платья, созданные им, на работу в магазине. Восхищенные клиентки просили сшить такие же наряды, и его труд был высоко оценен. Вскоре он смог открыть свое собственное дело, кстати говоря, благодаря принцессе Полине фон Меттерних, супруге австрийского посла в Париже, своей первой клиентке.

Очень простое платье из тюля со вставками из серебряной парчи привлекло к этой женщине, до этого известной дурнушке, всеобщее внимание в Тюильри: Ворт стал знаменит, а вместе с ним вошли в моду и новые тенденции.

Ворт в совершенстве владел искусством драпировки, умел обыгрывать разные свойства тканей, знал, как создать неожиданные силуэты при помощи воланов и складок, орнамента, кружев, позументов, галунов и бахромы. Он мог приподнять или чуть опустить турнюр (это сооружение из кринолина тогда еще носили) или совершенно неожиданно соединить такие части костюма, как корсаж, напоминающий мужской пиджак, и юбку с воланами, создавая в одежде «эклектический стиль», который царил в то время в архитектуре.

Ворт также изменил привычную манеру продавать и покупать одежду. Открыв свой салон, где принимал клиенток, он всячески развлекал их и обхаживал. В романе «Добыча» в персонаже Вормса Золя изобразил личные черты самого кутюрье, его эстетические принципы: «диктатор в моде», «гениальный модельер и портной, перед которым преклоняли колени все королевы Второй империи». Он заставлял Рене стоять «перед огромным от пола до потолка зеркалом. Он долго рассматривал ее, сдвинув брови, а молодая женщина, затаив дыхание, боялась даже пошевелиться. Через несколько минут мэтр в порыве вдохновения хватал карандаш и широкими отрывистыми штрихами рисовал эскиз будущего шедевра»[138]. Здесь Золя рисует портрет настоящего художника, в которого превратился обыкновенный портной.

Опыт работы продавцом помог Ворту осознать одну свою особенность: он прекрасно понимал женщин, понимал их нравы и желания, вкусы и манеру делать покупки. Он осознал, что подтолкнуть женщину к покупке скорее всего удастся, показав ей реальную вещь, а не просто красивый рисунок. Кутюрье продвигал идею «модных показов», когда одежда оживала перед глазами покупательниц, обретая очертания живых женщин – манекенщиц, которых тогда называли «двойники». Этих «двойников» мы сейчас называем моделями-манекенщицами, тогда их все критиковали. Эдмон де Гонкур писал, что у Эмиля Пинга[139], «известного модельера для лореток», была специальная мрачная зала, где «можно было смотреть на женщин, прогуливавшихся взад и вперед по комнате, демонстрируя одежду. Лица этих женщин-вешалок уже утратили былую живость, они двигались как автоматы. Большинство из них были молоды, но выглядели старше своих лет, их поблекшие увядшие лица, казалось, навсегда застыли в унылой порочной гримасе»[140]. Тем не менее старались им подражать.

Примеру Ворта вскоре последовали самые предприимчивые и амбициозные продавцы тканей и аксессуаров. Перед ними открывались пути быстрого обогащения, но надо лишь научиться разбираться не только в сырье, но и в законах моды, понимать, как вообще нужно одеваться. Они превратились в творцов, в созидателей, оставаясь при этом дельцами, распоряжавшимися довольно большими денежными средствами. Но как бы велика ни была страсть модельеров стать художниками, со всеми вытекающими из этого последствиями – капризами, взбалмошностью и крайним индивидуализмом, – долгое время в обществе они считались не более чем портными и галантерейщиками. Дусе не принимали в домах тех дам, которых он одевал. Позже Пуаре играл роль шута в свете, а Жанна Ланвен в зените славы почти никогда не появлялась там. Из этого поколения только Шанель смогла преодолеть все границы между общественными классами. Видимо, кутюрье всегда оставались немного в долгу перед своими клиентами. Например, принцесса фон Меттерних написала в своих «Мемуарах»: «Конечно, его работа стоила дорого, ужасно дорого, чудовищно дорого, но он (Ворт) был человеком благодарным, и должна сказать к его чести, лишь у немногих это качество было столь развито, как у него. Он никогда ни на секунду не забывал, что именно мне обязан своей репутацией, и выказывал мне при любом случае глубокую искреннюю признательность»[141].

Лили Лангри в платье для чаепития от Ворта, 1900-е годы. Фонд А. Васильева

Конец Империи и дворцового этикета вовсе не стал смертным приговором моде, наоборот, вдохнул в нее новую жизнь и привел современную клиентуру, активно завоевывающую себе место в обществе. Эдмон де Гонкур постоянно возмущался поведением этой новой буржуазии, они захватывали ложи в театре и примерочные у кутюрье, хотя часто происходили из рядов самих кутюрье. Например, «мадам Дюко, жена министра военно-морского флота, племянница служанки (его) дяди, отданная в обучение модистке из Бурмона и занимавшаяся приданым для кукол ее кузины, мадам Раттье, (…) которая, клянусь честью, очень смущалась, будучи уже супругой префекта, своего знакомства с этой благородной особой, когда-то работавшей на кухне»[142]. Правда, тот же Гонкур, внимательный хроникер всех происходящих в свете событий, заметил и мелкие несправедливости и предательства, которые настоящая «благородная особа», принцесса Матильда Бонапарт, позволяла себе в отношении Ворта, когда на горизонте появилась новая звезда – Дусе.

Жак Дусе родился в 1853 году, сначала управлял семейным магазином мужского белья, потом магазином женского белья и в результате стал хозяином знаменитого Дома моделей в Париже. Он продолжал линию «драпировок», начатую Вортом, облекал женщин в струящиеся светлые ткани жемчужных переливающихся оттенков, украшал воланами и складками, лишая строгого четкого силуэта, бывшего до этого в моде. В его салоне появлялись «все восходящие звезды, сиявшие в то время: Марта Бранде, Тео, Мэри Гарден[143], Райхенберг, Лиана де Пужи[144], Эмильена д’Алансон[145], прекрасная Отеро[146], Нелли Нустраттен, Марта Элли, Жермен Тувенан, Маргерит Брезиль, Габи де Наваль, Лиана де Ланси и так далее. Они ждали до последней минуты, чтобы заказать себе наряд, который стал бы сенсацией в ближайшее воскресенье, и часто модельеру приходилось импровизировать, выдумывая модель в субботу вечером и (…) судорожно примеряя ее днем в воскресенье»[147]. Маленькие и большие звезды сцены, королевы полусвета наряжались и украшали себя у модельера, освещая его, в свою очередь, своей славой.