— Изменить мне, такому красавцу и сильному оборотню! Какая неслыханная наглость!

— Делай, что хочешь, но через физическую боль она лишь будет тебя презирать. А вот если простишь, может, оценит твоё великодушие.

— Сам бы ты простил Шайэрдэ, вздумай она изменить?

— Моя Шайэрдэ не такая…

— Вот и я так думал…

Кальвин вновь отправился в комнату жены. Та сидит на кровати. Бухнулся рядом с ней.

Подогретая вином ярость выплеснулась на Сайн в высокомерном приказе:

— Нужны позитивные эмоции. Давай, танцуй что ли…

Та вяло отозвалась:

— Твоё настроение меня вообще не беспокоит. Можно выбрать любое бранное слово и обозначить им нашу ситуацию

— Жопа.

— Во-во.

— Пойми: твой эльф исчез во мраке и уже не вернётся. Надо пытаться любить меня, иначе твоей жизни не позавидуешь.

— Я хочу, чтобы в следующей жизни ты стал мною.

— Забери свои слова обратно! Только не это! — запаниковал волк.

Девушка нервно хихикнула.

Мужчина вздохнул:

— Сижу вот, задаюсь вопросом: и зачем ты мне?

Она с надеждой и мольбой во взгляде воззвала:

— Отпусти меня домой, а?

Оборотень расплылся в ехидной улыбке:

— Поверила, да? Не отпущу я тебя. Я тебя ныне даже к тени ревную.

И он ринулся к ней, заключив в объятия, терзая её губы в безудержном поцелуе.

32 глава

За завтраком Вермер, Гасналин и Шайэрдэ напряжённо ели, стараясь не поднимать глаз от тарелки.

Кальвин вопрошал, казалось, у мирового пространства, имея в виду расу:

— Какие женщины самые верные:

— Старухи, — поделился жизненным опытом отчим.

Сайн набралась храбрости и обвиняла:

— Я не могу больше терпеть себя такой, какой стала рядом с этой семейкой. Дэрквульфы бьют бедных слуг, как хотят, изверги.

Альфа Джек отмахнулся от снохи:

— Да, мы такие, даже спорить не буду. А без силы никто уважать не будет.

Младший Дэрквульф напомнил жене:

— Твоя женская прерогатива — сидеть у камина и вязать на пяльцах кружева или шарфики на крючках, а не встревать в мужские разговоры.

Шайэрдэ протестующе вскинула руку:

— Женщины в вашей семье не имеют права голоса?

Человечку несло дальше:

— Более того, в этой семье все — убийцы. Это же волки, Шайэрдэ.

Алейна с почётом в голосе нахваливала себя:

— Кого же ещё могла воспитать убийца-огнедарка? Только чудовищ под стать себе.

Невеста Элвина отрешённо выговаривала:

— В женских романах всё хорошо и счастливо, а в жизни тысячи причин, чтобы разлюбить…

Жених побледнел и уговаривал её:

— Ради тебя я буду таким. Каким ты захочешь меня видеть.

Эльфийка кивнула:

— Хорошо, я присмотрюсь к тебе ещё дополнительный месяц.

Хозяин замка сменил тему:

— Перед лунным затмением прячутся птицы. Ишь, как стихло в лесу. Ночью начнёт выть зверьё.

— И оборотни, полагаю, взвоют? — вставил вопрос Вермер Меркред.

— Ну да… — смутился главный волк округи, — Мы бегаем по лесу и воем на Священную луну, которая прячет от нас свой зелёный лик.

Ночью Сайн в простом домашнем невзрачном платье у окна наблюдает за затмением. Жутко воет зверьё в лесу и оборотни. Цикады, сверчки и кузнечики, что трещали без умолку — смолкли. Дневные птицы смолкли ещё днём, но ночные затянули трель. Белки безостановочно заметались по веткам.

Вдруг обзор загородила фигура Мэлора. Он взмахнул рукой с зелёным сиянием и окно отворилось, явно эльф испортил артефакты защиты. Мужчина запрыгнул в комнату. Тела влюблённых слились в объятии. Эльф лихорадочно стал ощупывать любимую, будто проверяя: всё ли цело. Жаждущим взглядом они впились в черты лица друг друга. Их захлестнула формирующая идиллию сила любви. Ночь была тёмной, но переполняющая мужчину радость расцвечивала мир в позитивные тона. Он ощущал себя счастливой звездой, плывущей в небесах навстречу любви.

Шептал:

— Жизнь и твоё имя стали синонимами. Я пришёл за тобой.

— Если мы сбежим, то ты обречён стать изгоем, — всё же предупредила любимого девушка.

— Весь мир не может заменить любимую. Без тебя ничего не мило.

— И я не хочу жить без тебя. Ни одного часа, ни одной минуты. Хочу знать, что ты принадлежишь только мне. Но я не уйду без дочери. И, знаешь, брата Рафаэля защитит его жена-волчица, а я боюсь, что оборотни обидят Тома — моего младшего брата. Заберём и его?

— Твои дети мне помехой не будут, — уверил эльф и пошутил, — Я же любил тебя даже с твоим мужем.

Он взял её за руку и повёл за собой по лестнице к комнате её дочери.

Там у дверей стоял Вермер со свёртком младенца в руках, его руки от ожога охраняло заклинание, которое выдавало себя зеленоватым свечением. Его жена Гасналин превратилась в двойника Сайн.

Меняющее форму существо напутствовала:

— Бегите, я задержу оборотней, стоит им вернуться из леса.

Вермер мялся, переводя взгляд то на жену-метаморфа, то на младшего брата.

Мэлор отмахнулся:

— Оставайся возле жены. Вдруг Кальвин попытается причинить ей вред.

Повозка лошадей долго уносила беглецов от замка Дэрквульфов. Близилось утро. Лучи света будто приподнимали чёрную завесу тьмы, словно штору.

Эльф с возлюбленной подъезжали к пансионату Артура Уолдена, когда кони встали на дыбы от испуга перед стаей чудовищ-оборотней.

Победная улыбка озарила морду Кальвина. Предположительно на своём муже восседает Алейна, оборотень под ней — самый тёмный и могучий.

Свекровь соскочила со спины чудища и потребовала:

— Верни мою внучку, неблагодарная тварь.

Голосом Элвина прорычали:

— Не сопротивляйся и не дёргайся, эльф, вас поймали, как мотыльков в кувшин.

Его младший брат напомнил:

— Если кто забыл, то я в своём праве мужа, могу и прибить некоторых блондинистых и ушастых.

Но Мэлор спрыгнул с повозки и поднял руки, которые засветились зелёной магией.

Альфа Джек вразумлял выходца из Священного леса с игривым смешком:

— Ты в одиночку пошёл войной на мою армию свирепых оборотней?

Эльф призвал пращуров:

— Да прибудет со мной сила предков!

Алейна пальнула по нему файерболом. Ну не свекровь, а настоящая стерва! Благо, Мэлор увернулся и парализовал чудовищ вместе с огнедаркой зелёным светом.

Воззвал к любимой:

— Сайн, езжай быстрее! Надолго я их не задержу!

— Я с тобой не расстанусь, — с расстановкой ответила та, — Никто не запретит мне любить тебя.

Первым отмер Кальвин и бросился на противника. Он не ожидал такой стремительной реакции и темперамента от тщедушного эльфа, тот отбивался магией и клинком. Оборотень всё же полоснул когтями по его плечу.

— Как же холодно… — простонала Сайн.

Её пальцы стали покрываться инеем, а из ногтей расти сосульки.

Она положила дочь на сиденье и попыталась стряхнуть ледяные наросты. Неожиданно ледяные сосульки и лезвия изо льда полетели в оборотней, разрезая их мягкую плоть. Чудовища заверещали и взвыли. Ледяные копья