Так проходили дни в Портбурге. Головокружение, такое сильное поначалу, все меньше меня беспокоило. Эйнар тоже это заметил. Я реже нуждалась в его поддержке, когда мне надо было подняться или спуститься по лестнице. Он, конечно, понимал, что чем быстрее я иду на поправку, тем ближе наше расставание. Похоже, это его огорчало.

Как-то вечером мы сидели втроем за столом и ели уху. Все-таки она была доброй, эта Железная Анна: не пожалела для меня ни еды, ни кровати и даже ни разу не спросила, кто я такая, откуда появилась и как оказалась там, на льду.

Словно прочитав мои мысли, она сказала:

– Ты можешь оставаться у нас сколько захочешь.

Я уставилась в тарелку. Смотрела на кусочки рыбы, плававшие среди крупы. Уха у Железной Анны получалась вкусная, она добавляла в нее любисток и другие травы.

– Я уже крепко стою на ногах, – отвечала я. – Скоро смогу отправиться в путь.

Железная Анна положила ладонь на мою руку и посмотрела мне в глаза. Взгляд ее был печален.

– Куда бы ты ни направилась, что бы ни делала, – проговорила она, – надеюсь, оно того стоит. – Она прищурилась, но продолжала смотреть мне в глаза. – Здесь, в Портбурге, мы не разрешаем детям одним выходить в море.

– Знаю, – пробормотала я.

– Будь ты моя дочка, я бы привязала тебя у двери, – продолжила Железная Анна. – Но хоть ты мне и не родня, все-таки… Все-таки лучше мне не знать твоих планов.

Я снова кивнула. Да, так лучше. Так ей, по крайней мере, будет спокойнее на душе. Не раз, не два и не три слышала я от Железной Анны эти слова: о том, что детям надо остерегаться моря. Она бы ни за что не отпустила меня, если бы знала правду.

– Скоро вы со мной распрощаетесь, – сказала я. – Обещаю.

Железная Анна не ответила, она встала, чтобы налить себе добавки, а когда вернулась, посмотрела на Эйнара. Тот перестал есть и просто сидел, уставившись в стол.

– Что это ты надулся как мышь на крупу? – спросила она.

– Ничего я не надулся, – буркнул он и снова взялся за ложку.

На следующий день Железная Анна понесла какому-то заказчику заштопанные брюки. Я сидела у окна и смотрела на улицу, по которой она спускалась. У меня начинало сосать под ложечкой, когда я думала о большом поселке там, вдалеке. Я столько раз рассказывала о нем Мики. И сама столько раз его представляла. Я провела пальцами по оконной раме. Она была покрыта плесенью. Здесь, у Анны, почти не ощущалось, что мы живем в Портбурге. Все казалось таким же, как у нас дома, даже пахло так же. «Уже скоро, – подумала я. – Скоро я пройду по этим мощеным улицам». От этой мысли у меня снова заныло в животе.

Вдруг я заметила, что у меня за спиной стоит Эйнар. Он глядел на мой палец, которым я осторожно гладила мягкую плесень. Потом посмотрел мне в глаза и сказал:

– Может, ты думаешь, что мы бедняки?

Он совсем переменился. Я его не узнавала. В голосе появилась какая-то жесткость. Я отдернула палец и ответила:

– Нет.

Не знаю, было ли это неправдой. Может быть, Эйнар и Железная Анна и были бедными, но ведь тогда и я тоже? Да почти все вокруг бедняки!

– Ты поэтому от нас уходишь?

– С чего ты взял?

– Может, тебе кажется, что это неподходящее для тебя место?

– Что за глупости ты городишь! Ты же знаешь, почему я не могу остаться.

Эйнар кивнул.

– Предпочитаешь броситься в объятия смерти.

– Я должна спасти свою сестру! Зачем ты говоришь все это? Я не хочу с тобой ссориться перед уходом.

– Никуда ты не уйдешь!

Эйнар сказал это со злостью, но почти сразу же улыбнулся и обнял меня за плечи.

– Когда я расскажу тебе, что я задумал, тебе не придется уезжать, – сказал он. – Подожди-ка.

Он помчался вверх по лестнице и через несколько секунд вернулся с листом бумаги.

– Вот, посмотри.

Эйнар развернул бумагу.

Я заметила, что раньше лист был смят. Эйнар объяснил, что нашел его года два назад, когда мама чинила чучело – приманку для охоты. Бумага лежала внутри этого чучела.

Это была страница из какой-то книги. Я узнала птицу на рисунке. Китовая курица, взрослая. Еще там было написано многое из того, о чем рассказывал Эйнар: сколько весят китовые куры, как они строят свои гнезда, на какую глубину способны нырять. Одно предложение было подчеркнуто: На всем Ледовом море нет рыболова лучше китовой курицы.

Я поняла, что это означает: китовые куры ловят рыбу лучше всех на Севере. Я посмотрела на Эйнара.

– Ну, и что ты хочешь этим сказать?

– У меня есть план, – сказал Эйнар и снова улыбнулся. – Я держал его в тайне, но теперь решил поделиться с тобой. Вот увидишь: ты сразу изменишь свое мнение, когда все узнаешь.

И Эйнар рассказал, что он придумал.

Когда его цыпленок вырастет и превратится во взрослую курицу, он привяжет ему на лапу веревку, а на шею – другую, которую затянет так сильно, что курица едва-едва сможет дышать. И тогда начнется работа. Они отправятся на старый причал, Эйнар отпустит курицу в море ловить рыбу. Но когда та поймает добычу и захочет проглотить, у нее ничего не получится – помешает веревка, затянутая на горле. Чтобы не задохнуться, курице придется вернуться к Эйнару, чтобы тот вынул рыбу. Когда Эйнар наберет так целую гору рыбы, он развяжет веревку на горле птицы и даст ей в награду селедку или даже две. Но важно, чтобы курица никогда не наедалась досыта, иначе она не захочет работать. Таким способом Эйнар станет самым богатым человеком в Портбурге. А может, самым богатым во всей западной части Ледового моря.

– Хочешь помогать мне? – предложил он.

Я посмотрела на него. Его бледное лицо с синими глазами больше не казалось мне красивым. Я покачала головой:

– Нет.

– Соглашайся! С твоей помощью у нас наверняка получится. Ты что, не понимаешь, как это здорово? Мама перестанет работать за гроши на всяких придурков. Ей больше не надо будет зашивать чужие штаны. Мы сможем пригласить твоего папу, пусть тоже живет с нами.

– А как же моя сестра? – напомнила я. – Что станет с ней?

Эйнар вздохнул, похоже, он разочаровался во мне.

– Здесь, в поселке, люди стараются держаться подальше от Белоголового. И уж точно никому и в голову не придет разыскивать его. Если Белоголовый кого забрал, то…

– …его больше не существует? Спасибо. Там, откуда я приплыла, тоже так говорят.

– Но почему тогда именно ты должна его выслеживать?