Голубка обняла меня на прощание.

– Всего хорошего, – сказала она. – Смотри не попадайся пиратам!

– Постараюсь, – ответила я. – Ты тоже плавай осторожнее.

Она улыбнулась так, что стали видны ее желтые зубы.

– А то!

Я подошла к Фредерику, моему огромному рыжебородому другу. Нет, я не могла сказать ему «прощай». Не насовсем, по крайней мере. Поэтому я лишь сказала:

– Увидимся еще.

А он кивнул:

– Обязательно.

Потом он поднял меня и подержал перед собой на вытянутых руках. И расхохотался, словно был самым счастливым человеком на свете. Ну уж тут я, конечно, не смогла сдержаться и тоже рассмеялась.

Нам с Мики помогли спуститься по веревочной лестнице. Для сестренки это была большая удача, потому что ее новые сапоги были такими огромными, что в них можно было плавать, как в лодках. Хват и Корявый уже сидели в шлюпке, держа каждый по веслу.

– Ну что, девчонки, – сказал Корявый, он был лысый и горбатый к тому же, – поплыли!

И мы поплыли. Оба пирата были отличными гребцами, шлюпка словно летела по сверкающему морю. Я почувствовала, как рот сам собой растягивается в улыбке при виде тех самых шхер, которые я знала как свои карманы и которые были нашим домом. Они казались мне краше любых других, потому что при взгляде на них мое сердце ликовало.

Но увидев Железное Яблоко, я, конечно, не могла не вспомнить тот ужасный туманный день, когда начались наши злоключения. Я поняла, что должна спросить кое о чем у пиратов:

– А что вы, собственно, тут делали?

– Когда?

– Когда похитили Мики, – сказала я и кивнула в сторону сестренки. Она сидела, перегнувшись через борт, и трогала указательным пальцем воду – такая у нее была привычка. – Зачем вы высаживались на Железное Яблоко?

Тут Корявый мотнул головой и ответил, что на Железном Яблоке они собирали белую ягоду.

– Правда? – удивилась я.

Оба кивнули. Они отлично помнили, что набрали тогда две полные корзины! Вот сколько!

Я не знала, смеяться мне или плакать: удивительная картина – пираты, которые лакомятся белой ягодой! Словно какие-нибудь дети из Синей бухты!

Но Мики это ничуточки не развеселило. Вот почему мы с ней не нашли ни ягодки, – заявила она, а потом затараторила: это был худший день в ее жизни, и она больше ни-и-и-и-когда не возьмет в рот ни одной белой ягодки.

– А что ты тогда будешь есть? – спросила я.

– Рыбу, конечно.

– Ага, – усмехнулась я. – Тогда тебе повезло, что у тебя есть сестра, которая умеет ее ловить.

– Я тоже умею, – заявила Мики.

– Нет, не умеешь.

– Умею!

– Не болтай: ты за всю свою жизнь не поймала ни единой рыбки. Ты даже не можешь вынуть сети так, чтобы все не запутать.

Хват и Корявый очень забавлялись нашей перепалкой. Они посмеивались над нами и многозначительно переглядывались.

Но Мики стояла на своем.

– Я буду ловить рыбу пальцами ног, ха-ха! Что ты на это скажешь?

– Неплохо придумано, – кивнула я, а Хват и Корявый снова прыснули со смеху.

Надо признать, что потом, когда Мики подросла, она и впрямь научилась лихо ловить рыбу ногами. Просто приходила на причал, снимала сапоги и носки, и через час в нашей серой избушке появлялась отличная рыба на обед. А Мики всякий раз улыбалась и говорила:

– Ну, разве не повезло тебе, Сири, что у тебя есть я?

Но в тот день, сидя в шлюпке, я еще не знала, как все сложится, поэтому сказала лишь: «Неплохо придумано».

Наконец я увидела гавань. По берегу, словно испуганные куры, бегали люди. Видимо, заметили, что на рейде встал «Снежный ворон» и что шлюпка с корабля приближается к острову, вот и торопились поскорее спрятаться в домах, закрыть окна и двери, да еще подпереть их чем-нибудь тяжелым изнутри.

Но один человек не ушел с причала. Не испугался. Один, худой и серый, словно ветка, – даже, пожалуй, еще меньше и серее, чем тогда, когда я видела его в последний раз. Мне показалось, что он словно надломлен посередине. Папа вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть лодку. И тогда я подняла руку и помахала ему.