сказав ни слова, опустилась на колени. Не знаю, вернулась ли она из колодца своих снов, но выражение ее лица изменилось. Внучка по-прежнему потела, ее челюсти были сжаты. Она откинула волосы со лба и включила фонарик. Дом мгновенно затрясся. Внизу начали хлопать двери, кастрюли и сковородки громыхали по кухонному полу. Давно они так не грохотали. Иногда призраки осмеливались сбросить на пол столовый прибор или приоткрыть на несколько сантиметров ящик какой-нибудь мебели, но до такого бедлама не доходило.

Внучка вставила фонарик в отверстие в стене и приблизила лицо к отверстию. Она двигала луч из стороны в сторону, пока не увидела это. Я поняла, что внучка все уже заметила, ведь она вздрогнула и сильнее прижала лицо к стене. Влажные от пота волосы прилипли к штукатурке. Луч фонарика осветил три фигуры; самая крупная из них все еще лежала на том же месте, что и всегда, с открытым ртом и пустыми глазницами. Рядом –  еще мужчина. Видно было, что он находился там гораздо меньше времени, ибо дом еще не полностью поглотил его. А третья фигура едва достигала метра в длину. Она стояла, прислонившись к стене, ноги широко расставлены, руки опущены вдоль тела, глаза закрыты. Внучка отошла от стены и вставила кирпич на место, затем выключила фонарик и поднялась с пола. Стряхнула пыль с пижамы и штукатурку с волос. В доме воцарилась тишина, слышалось только мяуканье кошек на заднем дворе –  в жару они не желают спать в доме. Мы задвинули шкаф на место и отправились в свои постели досыпать. Я выключила прикроватный светильник.

Благодарности

Моей бабушке по материнской линии за то, что она позволила мне рассказать историю ее дома и семьи. И за то, что объяснила мне жития святых и научила их слышать. А также за ее рассказ о мертвецах, появляющихся в углу спальни. Моей матери за веру в силу мести. Моим отцу и брату, ведь я знаю, что они гордятся этой книгой, хотя и не признаются в этом. Саре и Муниру –  моим первым читателям. Виктории, моему редактору, за правку текста и помощь, но прежде всего –  за веру в это произведение. Признательна я и Хосе за то, что с той поры, как сообщила ему по телефону об открытии: оказывается, мой прадедушка «жил за счет женщин», Хосе стал частью этой истории и моей собственной биографии.