– Нет-нет, я сама справлюсь.

Легкие объятия. Черстин похлопала Эйру по щеке – проявление нежности, которой никогда не было слишком много.

Окрик настиг ее уже на пороге, когда она готовилась закрыть дверь.

– Постой, ты же забыла вещи! – Картина и стопка книг. – Я хочу, чтобы ты ей все это вернула. Пусть никто не говорит, что я воровка.

– Но, мамочка, ей же наплевать на его старую картину.

– Порядок есть порядок, – строго сказала Черстин и встала. А Эйра вдруг увидела, насколько сильно за последний год сгорбилась ее мама. – Иначе мне придется сделать это самой.

Когда она сошла в Гэлливаре, вокруг лежал снег, а солнце лишь угадывалось смутным проблеском света за горами. Вздумай она путешествовать самолетом, на дорогу ушло бы тринадцать часов, при этом потребовалось бы три пересадки – сначала до Стокгольма, потом снова на север. Но ночной поезд проделал весь путь всего за восемь часов, Эйра даже поспать успела.

Эйра купила два круассана и спросила, как добраться до полицейского участка. Под ботинками поскрипывал снег.

Полицейский, который ее встретил, представился как Хейкки, хотя на бейджике с его именем было написано «Хенрик Нива».

– Добро пожаловать в Гэлливаре, – сказал он и принялся готовить кофе, попутно объясняя, что он из местной полиции, а тем делом занимался Отдел по особо тяжким, которому он оказывал лишь посильную помощь.

– Аналогично, – откликнулась Эйра и рассказала, что вообще-то она патрульный из Крамфорса. Именно так было принято представляться в Норрланде, особенно если ты приезжал из более южных краев. Я ничем не лучше тебя. – Давненько я здесь не была, – добавила она. Я вовсе не чужая и в курсе, что вы есть на белом свете.

Ей было лет восемь, когда они с отцом однажды приезжали сюда. Ночевали в кабине грузовой фуры в алькове за сиденьями и смотрели, как горы ближе к северу становятся все выше, а деревья – все корявее.

– Я помню, как он сажал меня на плечи, чтобы показать Шахту.

– Теперь вы уже не узнаете этих мест, – отозвался Хейкки Нива. – Бо́льшая часть Мальмберга эвакуирована, скоро здесь останется только Шахта.

Он распечатал кое-какие материалы, касающиеся расследования, и Эйра села их смотреть, роняя крошки от круассанов на пол.

– Я все же думаю, что мы проверили все ниточки, которые могли нас куда-то вывести. И столкнулись с полным бездорожьем, если можно так выразиться. Редко попадается настолько запутанное дело, где так сложно напасть на след.

Удлиненное лицо на снимке, очки в тонкой оправе, высокий лоб. Эйра искала сходство с Хансом Рунне и не находила. Пострадавшего звали Карл Микаэль Ингмарссон, возраст – сорок четыре года, проживает в Бёрьельсланде неподалеку от Лулео. Микаэль, как он сам себя называл, был в командировке в Гэлливаре в указанные дни в сентябре в прошлом году. Он работал консультантом в строительной отрасли и снял номер в гранд-отеле «Лапландия», чтобы переночевать.

– В настоящий момент страна переживает самый настоящий строительный бум, я имею в виду земли рядом с Кируной, конечно, – поделился Хейкки Нива. – Там у себя на севере они лучше разбираются в маркетинге, а стоит им пригрозить любым, даже самым небольшим переездом с насиженного места, как они тут же организовывают шумиху с привлечением международных СМИ и конкурсов на звание лучшего архитектурного проекта. Мы тоже держались целых пятьдесят лет, но теперь уже все, как говорится, решено.

Консультационная фирма Микаэля Ингмарссона работала со многими подрядчиками и имела связи с крупными строительными компаниями, достаточно нахрапистыми, чтобы выиграть тендер. Очевидно, грязные деньги были здесь не редкостью. Хейкки Нива имел неплохое представление о коррупции и взятках в строительной сфере.

– Мы, конечно, копали в этом направлении. Точнее, этим занимались люди из Отдела по экономическим преступлениям в Лулео, но нам все равно надо было найти кого-то, кто имел бы связь с местом преступления.

– У вас по-прежнему никаких подозрений?

Хейкки помотал головой.

Микаэль Ингмарссон поздно поужинал в отеле и поднимался в номер, слегка осоловевший от вина, когда вдруг обнаружил, что оставил свой портфель в машине. Он не видел того, кто напал на него со спины, и едва понимал, что происходит, пока не очнулся в подвале какого-то дома в Мальмберге.

– Хотите заглянуть в отель?

– Вряд ли нам это что-то даст. – Эйра уже проходила мимо отеля «Лапландия» – мешанины из архитектурных стилей различных эпох, последняя пристройка которой смахивала на небоскреб из стекла. – Отель как отель.

– Лично мне всегда не по себе в подобных местах, – признался Хейкке Нива. – Все такое безликое, и номера похожи друг на друга как две капли воды.

– Я бы лучше взглянула на то место, где его держали взаперти.

Коллега рассмеялся, словно она сказала что-то смешное.

– Которое из них?

Они поехали на его личной машине, от Гэлливаре до Мальмберга было полмили. Вдоль дороги тянулись ряды перемещенных сюда вилл, стоявших в чистом поле, которое называлось Срединная округа. Многие из жителей Мальмберга получили здесь жилье взамен старого, или же севернее, у подножья гор, где возводились новые дома. Поселок собирались сносить весь подчистую, и людей, детские сады и предприятия приходилось эвакуировать в другие места. Куда бы Эйра ни взглянула, повсюду торчали строительные краны. Хейкки Нива объяснил, что из-за вечного соперничества, существовавшего между соседними поселениями, жителям Мальмберга, к которым принадлежал он сам, было трудно превратиться в жителей Гэлливаре, это ущемляло их гордость, однако пришлось проглотить тоску по тому, что было, и смириться.

– Хотя не у всех это получилось, – сказал он и показал на брошенную высотку на въезде в Мальмберг. Мрачное зрелище из проемов погасших окон с обрывками занавесок и сломанными жалюзи, откуда в девяностые годы, избрав путь самоубийства, прыгали люди. Со многими из них он был знаком лично. Никто не знал, что стало тому причиной – утрата родного дома или что-то еще, но сам Хейкки Нива считал, что, наверное, сложно смотреть в будущее, когда перед глазами рушат и сносят настоящее; растерявшемуся юнцу становится трудно понять, кем он станет. Рудные жилы заходят прямо под поселок, и взрывы горных пород в шахтах каждую ночь грозят обрушением домов – в любую минуту под их ногами может разверзнуться пропасть. Это был поселок-призрак. Заколоченные магазинчики с криво висящими вывесками, несколько домов уже обрушились, другие стояли пустыми, дожидаясь сноса. Но при всем этом они выглядели очень современно – большинство зданий были построены, наверное, еще в шестидесятые годы. Хейкки сделал небольшой крюк и проехал по Каптенсгатан,