купить абсолютно ненужную хуйню. Зато, мол, о, смотрите, какой я неебаться чуткий заботливый гость. В пизду это все. Я пробрался на соседский пустующий участок и нарвал пионов, гладиолусов и еще кучу разных хуйпойми каких цветов. Обмотал целлофаном и проволокой.

Зашибись букетик. В город поеду, надо будет и для Ленки такой же собрать. И даже пизже. Всяко, мне удастся ее разыскать. Я уже понял, что духи, шаман, а может сама Вселенная, ведут меня особой тропой, уберегая от опасностей и помогая встретить близких мне людей.

Когда я вернулся на дачу Валеры, стол, застеленный узорчатой скатертью, уже ломился от угощений. Я вручил букет, произнес пару поздравительных слов. Не люблю эти тосты. Но, кажется, теща осталась довольна.

Я радостно плюхнулся на табурет, согнав кота. Рот наполнялся слюной. Как же давно не хавал по-человечески. Валера подмигнул мне, кивнув на графин в центре стола. Я коротко кивнул, когда он наполнил стопки.

Теща скомандовала:

— Так ну-ка, положите Александру салатов, нарезок, и маринованных огурчиков! Ты ведь еще не пробовал, Сашок, бабкиных огурчиков, да?

Я скромно улыбнулся, естественно, не сказал, что давно уже их заценил.

— Так! А где соленья?! — вскочила вдруг бабка. — Непутевый, ты что, не достал из погреба?! Я сама все должна делать в юбилей?!

— Извините, мама, я сейчас! — Валера подскочил, как будто ему в зад впился злобный шершень. — Уже бегу в погреб!

Я чуть не поперхнулся в этот момент водкой. Блять! Если он спуститься в подпол, то встретит моих таджиков. Нельзя этого допустить!

— Сиди, дружище! — сказал я, положив ладонь на плечо камрада. — Я принесу.

— Спасибо, Санек, это так любезно с твоей стороны! — Очкастый вернулся к своей тарелке.

Я поднялся и прошел в дом. Убедившись, что за мной никто не идет, поднял деревянную крышку и быстро спустился вниз.

— Насяльника! Ты почему так долгонама ходишь где-то? — тут же запричитал Абдуллох. — Ты сказалонама вечер будит, ты випустишь. А уже дваццотьтрие пиисятдевяцонама!

— Тихо, парни! — прошептал я, не забыв светануть револьвером.

— Скольконама ище ждать, э? — стонал Пахлавон. — Тута темно, стащеннама…

Чтоб гастеры не плакали, я оставил им одну из своих зажигалок. Прихватив трехлитровую банку с огуречно-томатным миксом и прижав ее одной рукой к груди, я полез наверх. Только голова моя показалось над полом кухни… БАХ! Вспышка в глазах и боль в темени. Я летел вниз, сбивая перекладины лестницы. Грохнула крышка люка. Наступила кромешная темнота.

Глава 23

Сердце забилось радостным стуком, когда перевалив косогор, я увидел на горизонте до боли знакомый силуэт сопки. Там, на ее пологих склонах укрыто мое убежище, мой дом — Схрон. Там ждет меня ванна, горячий ужин, «наркомовские» сто грамм и, конечно, головокружительный трах с измаявшейся без меня Леночкой. А также «Сталкер», «Фоллыч» и «ФарКрай»!

Я оттолкнулся лыжными палками, чтобы поскорей разорвать своими могучими движениями оставшиеся километры проклятых снегов. И тут… Нееееет! Густая мгла облаков над Схроном разгоралась багровым светом. Свет становился все ярче, и через мгновение вспыхнул ослепительный термоядерный бутон. Лееена! Исполинская волна выдирала с корнем вековые сосны и ели, вскипали снега, озера, речушки. Огненная волна, жадно пожирая тайгу, катилась ко мне. Мощно. Неотвратимо. Аааааааа!!!

***

Сияние угасало, черный мрак сомкнулся липкими объятиями. Снова вспышка! Но теперь я видел не искореженную, выжженную тайгу с километровой воронкой на месте Схрона, а банки с огурцами, помидорами вареньем, паутинку с жирным черным перебирающим лапками пауком… В одной из банок отражалось перепуганное лицо Пахлавона. Или Абдуллоха? Блять! Я в погребе! Память грузилась рывками, неохотно, как видосик Ютуба с деревенским интернетом. Меня же вырубили… Но кто? Зачем? Почему?

Болела башка, спина и почему-то живот. Я хотел ощупать его, но ощутил что-то холодное, округлое… блядская банка! Все еще в руках. Ощущения такие, будто Вован пробил «фанеру».

— Насссяяяникааа! Насяйника ты зивая! — радостно повизгивал один из таджиков.

— Что случилось, Пахлавон? — Я попытался сесть, огонек зажигалки в черных пальцах Абдуллоха снова померк.

— Ты падая с лесенканама! Галава болеть оченна больнома, ай-яй-яй…

Отставив в сторону банку, я нащупал сиги. Прикурил.

— Твая хазяина сердица на тибя?

— Да хер знает! Похоже на то!

— Эта оченна плохонама! — вспышка света озарила округлившиеся глаза Пахлавона. — Щто ты делать, э? Матирьяла варавал, рынок-носить, туда-сюда, прадаваллла, деньга в карман класть?

— Да что ты несешь, блин? — возмущенно ответил я. — Все нормально было, сидели, пили, ели…

— С зарплатанама твою кидать хочит, да? — спросил Абдуллох.

— Видимо так. — Мне в голову других идей не пришло.

— Пиздеса… — сказал Абдуллох.

— Ух, щайтанама! — прошипел Пахлавон и как-то заковыристо выругался на своем языке.

— Не ссать, братва! Сейчас разберемся! А вы, что бы ни случилось, не вылазьте! Сидите тихо. Накину вам, так уж и быть пару касиков за сверхурочные…

Затушив сигарету, я встал на ноги. Ха, а револьвер-то при мне! Вытащив грозное оружие, я тихонько поднялся по лесенке. Прислушался. Какие-то приглушенные голоса. Нихера не слышно. Может, на дачу Валеры напали бандиты или мародеры? Да не, в допиздецовую эпоху стабильности в тихом захолустье такое вряд ли возможно. Ну, а вдруг? Сейчас все узнаем.

Гастеры с надеждой уставились на меня. Я взялся за крышку деревянного люка. Толкнул. Нихуя. Надавил сильнее. Эх, где мощь моих мускулов? Люк заскрипел, поднявшись едва на миллиметр. Тут же сверху кто-то затопал, что-то бахнуло, и этот миллиметр вернулся на место. Да они заперли меня! Охренели совсем? Ну, пох, держитесь!

— А ну открывайте! — заорал я и принялся дубасить рукояткой револьвера по крышке. — Что за приколы?! Открывайте, блять!

Снова какая-то возня. Мне за шиворот посыпалась пыль из щелей между досок.

— Ага! Я же говорила! — торжествующий вопль тещи.

— Мама, что случилось? — голос жены Валеры.

— Пока муженек твой водку алкает, изловила я гада!

— Антонина Петровна! — крикнул я. — Откройте, это какое-то недоразумение!

— Молчи, злыдень! — гаркнула карга.

Стопудов, это старая блядь отоварила меня по кумполу. Я сделал таджиком успокаивающий жест рукой. Ничего, мол, все нормально. Снова крикнул:

— Если не выпустите меня, буду стрелять! Разнесу тут все нахуй!

— Бабушка, нам страшно! — заплакали дети.

— Дочь! Уведи внуков да тащи сюда своего малахольного! Ох, я ему задам жару! —бесновалась теща.

Меня уже стало подбешивать. Я взвел курок, отвернул лицо и выстрелил в люк.

БДЫЩ!!!

— АААААААА!!! Убивают!!! — пожарной сиреной взвыла ведьма.

Обдало снопом щепок, я закашлялся от дыма. В досках образовалась дыра размером с кулак, но свет через нее не видно. Пуля застряла в чем-то металлическом. Холодильник что ли поставили сверху? Топот ног.

— А! Мама, что