дверь так громко, что эхо отдается в мансарде наверху, — загадка, на которую я не хотела бы отвечать.

Я скатываюсь с кровати с сердитым вздохом, который переходит в смущенное ворчание, когда я понимаю, что я в постели. Последнее, что я помню, — это обмен идеями с Хадином над книгами рецептов, дневниковыми записями из моих поездок в экзотические места и полными бутылками воды. Как я сюда попала?

Я пару раз моргаю, чтобы проверить, может ли чрезмерное сжатие век оживить воспоминания. Это так. Я смутно помню, как Хадин поднял меня и вынес из офиса.

Я иду почесать голову и замираю, когда мои пальцы натыкаются на шелк. — Он и мою шапочку надел.

Я не помню, чтобы давала такую инструкцию, что означает только одно — Хадин Маллиз был с чернокожей женщиной. Я уверена в этом. По-другому он бы не узнал, насколько важна шляпка для текстурированных волос.

Стук. Стук. Стук.

Я вздрагиваю и вскакиваю с кровати. Кто бы ни был снаружи, он не остановится, пока не сорвет мою дверь прямо с петель.

— Лучше бы это была чрезвычайная ситуация, потому что, клянусь, если Фредди позволит другому Свидетелю Иеговы проскользнуть в здание…

С трудом разлепив глаза, я яростно засовываю ноги в тапки-уточки и несусь вниз по лестнице. Распахнув дверь, я кричу: — Послушай, приятель, я слышала о твоем Господе и Спасителе Иисусе… Маллиз?

— Иисус Маллиз — мой двоюродный брат. — Мать Хадина смотрит на меня сверху вниз. — Привет, Ваня.

Мой рот открывается и тут же закрывается.

Мгновенно весь сон и раздражение покидают мое тело.

— Могу я поговорить с тобой? — Ее тон говорит о том, что на самом деле она не спрашивает, и единственный правильный ответ — "да".

Я протягиваю руку в сторону гостиной. — К-конечно.

Взгляд миссис Маллиз опускается на мои мягкие тапочки, прежде чем скользнуть по шелковой пижамной блузке, красивой и свободной, и шортам, которые едва прикрывают мои бедра. Я все еще ношу шапочку, и я почти уверена, что темные круги под глазами превратили меня в ходячую панду.

— Я чему-то помешала? — спрашивает она чопорным тоном.

— Нет. Нет, конечно, нет. — Только моему драгоценному сну. Я прочищаю горло. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?

Она качает головой и чопорно садится. Положив свою Birkin на колени, она оглядывает мою квартиру.

Я все равно спешу на кухню, чтобы принести ей бутылку воды. Открывая холодильник, я смотрю на миссис Маллиз через дверцу.

Она женщина среднего роста и телосложения. Ее волосы подстрижены до шеи, безукоризненно прямые и блестящие. Макияж нанесен великолепно. У нее дымчатые тени для век и выразительный красный оттенок губ. Ее платье простое, но дорогое.

Она изящно носит свой возраст, и в ее морщинах и заломах есть что-то такое, что скорее добавляет ей красоты, чем умаляет ее.

Она мне всегда нравилась, хотя у нас было не так много возможностей пообщаться после того, как моя мама заболела.

— Ваня, ты не могла бы выйти сюда? — Она хлопает по диванной подушке.

Я крепко хватаю бутылку с водой и приближаюсь к ней, как ягненок на заклание. У меня есть довольно хорошее представление о том, о чем она здесь хочет поговорить, и, поскольку она не ухмыляется мне и не разглагольствует о том, как она рада появлению внука, легко догадаться, к какой категории она относится от счастливой до разозленной.

— Я всегда была добра к тебе, не так ли? — Она закидывает ногу на ногу, демонстрируя свои дизайнерские туфли.

— Да. — Я киваю. Она обычно принимала мою сторону, когда Хадин был маленьким жестоким хулиганом.

— Я помню, когда ты была маленькой, ты приходила поиграть с Хадином. Вы двое всегда заканчивали тем, что ссорились друг с другом. Я никогда не могла понять, почему ты продолжала напрашиваться на совместное времяпрепровождение. У вас обоих такие противоречивые личности.

— Это чистая правда. — Я провожу пальцами по крышке бутылки с водой. Это была ошибка. Мне следовало заварить чай. Я не готова к драматичному разговору типа ‘ты недостаточно хороша для моего сына’. Не таким ранним утром.

— Послушай, Ваня, — миссис Маллиз присаживается на краешек сиденья. — Я знаю, тебе пришлось через многое пройти после того, как твоя мать боролась с раком.

Я напрягаюсь при упоминании моей матери.

— После того, как бизнес твоего отца обанкротился, тебе пришлось взвалить на себя столько медицинских долгов. Это было душераздирающе, но ты не сдалась. Ты начала работать моделью и сделала себе имя. Ты в одиночку спасла свою семью.

— Миссис Маллиз, я не понимаю, что вы пытаетесь сказать.

— Ты такая сильная, решительная женщина. — Она накрывает мою руку своей. — Итак, я немного поражена, что ты использовала подобный трюк, чтобы заманить моего сына в ловушку брака.

Я вырываю у нее свою руку. — Простите? — Спрашиваю я.

— Свадьба в Вегасе? Давай, Ваня. Это то, что сделал бы Хадин, конечно. Если бы это был кто-то другой, я бы не удивилась. Но ты? Сколько я тебя знаю, ты мучаешься из-за каждого принятого решения. Ты не делаешь шаг, не обдумав его. Ты думаешь, я поверю, что ты женилась на Хадине не намеренно?

Я вскакиваю на ноги. — Вы думаете, я напилась, вышла замуж за Хадин и забеременела из-за… из-за чего? Деньги Хадина?

— Что еще это могло быть? Любовь? — Она пристально смотрит на меня. — Ты любишь его?

— Я… — Мое сердце сжимается.

— Мама! — По лестнице раздаются тяжелые шаги. Вбегает Хадин. Его волосы торчат в безумных направлениях. На нем спортивные штаны, а на лице выражение полного разочарования.

Мои глаза жадно пробегаются по его животу, прежде чем я вспоминаю, что это кризис и мне, вероятно, следует сосредоточиться на поиске решения.

Хадин хватает меня за руку и тащит за собой. Его серые глаза не отрываются от глаз матери. — Что ты здесь делаешь?

— Я здесь, чтобы поговорить с Ваней. — Брови миссис Маллиз складываются в идеально симметричную букву "V". — Что ты здесь делаешь? Мне показалось, ты сказал, что остановился у друга?

— Да, — твердо говорит он.

— Этим другом… была Ваня?

— Более важный вопрос в том, почему ты преследуешь Ваню? Она не имеет никакого отношения к тому, что происходит между мной и папой.

— Ничего такого… — ахает миссис Маллиз. — Она носит твоего ребенка, Хадин. Я просто пытаюсь понять, как Ваня могла допустить, чтобы это произошло.

— Допустить, чтобы это произошло? — Я отхожу от Хадина, который нависает над своей мамой, как разъяренный стервятник. — Не то чтобы я сама забеременела, мэм.

— О, мужчины ничего не могут с собой поделать. Но женщине следует знать лучше.

— Ничего не могут поделать… — Теперь я издаю горький смешок.

Хадин снова тащит меня за себя. — Мам, я объяснил тебе прошлой ночью. Случилось в Вегасе. Пути назад нет и ничего не изменить. Мы с Ваней женаты, и у нас будет ребенок.

— Тебе не кажется, что это слишком удобно? Как раз в тот