— Я знаю, что ты делаешь. — Его голос понижается до минусовой температуры, всего на ступеньку выше, чем у кондиционера.

Я киваю на его фотографию в гоночном костюме. — Сколько из этих гонок было сфальсифицировано, папа? Дедушка стащил у организаторов немного сладких денег, чтобы обеспечить тебе первое место?

— Ты напрашиваешься на урок, не так ли?

— Послушай, — я поднимаю руку и отступаю назад, — я пойму, если ты не захочешь этого делать. Ты становишься старше. Зрение не такое хорошее. Рефлексы на пределе. Бьюсь об заклад, прошло много времени. Ты, вероятно, не смог бы победить меня, даже если бы я дал тебе фору.

Он скрипит зубами. — Назови время и место.

— Место очевидно. И время? Чем раньше, тем лучше. Ты должен понять. Я немного в затруднительном положении. Я мало что могу сделать без доступа к своему банковскому счету.

Папа поправляет галстук рукой и откидывается на спинку стула. — Договорились. Встретимся на ипподроме сегодня вечером после работы.

— И ты согласен с условиями? Прекратишь это дурацкое расследование и разморозишь мои средства, если я выиграю?

— Договорились. И это, если ты выиграешь.

Я улыбаюсь.

Он понятия не имеет, как сильно мне это понравится.

Небо заполнено мерцающими звездами. На гоночной трассе никого нет, кроме меня, папы и Уилла.

Папа отверг идею пригласить публику. Хотя я никогда не бегу от хорошо разыгранного спектакля, я уважаю его желания. У папы должна быть возможность надрать ему задницу наедине.

Липучка издает хлюпающий звук, когда я поправляю перчатки, чтобы они плотнее сидели на запястьях. Я одет в белый спортивный костюм, который Ваня сшила для меня и Макса. На обороте написано имя матери Макса. В тот день, когда Ваня вручила Максу костюм, я впервые увидел своего друга на грани слез.

Уилл появляется у меня за спиной, как подлый дворецкий, которым он и является, и протягивает мне мой шлем. — Мастер Маллиз, вы уверены, что это лучшая идея?

— Беспокоишься о моем отце, Уилл? Не стоит. Я не буду бить его слишком сильно. Просто достаточно, чтобы донести свою точку зрения.

Даже у паршивой овцы в семье может быть немного сочувствия. Я не полный ублюдок.

Уилл поджимает губы и предпочитает не отвечать.

Я сосредоточенно иду к двери. — Уилл, то, что ты дольше знаешь папу, не означает, что ты можешь изменять ради него, хорошо? У меня установлены камеры с датчиками движения. Кому бы ты ни позвонил, мы собираемся проверить доказательства.

— Я много лет обслуживаю гонки, мастер Маллиз. Я знаю, как быть объективным.

— Отлично. — Я хлопаю его по плечу и улыбаюсь.

Я знал, что папа заглотит наживку, но я не понимал, насколько мне понравится перспектива победить его. Единственное, что было бы лучше, так это если бы Ваня была здесь и видела…

— Хадин Майкл Маллиз!

Вау. Я так сильно скучаю по ней, что сейчас представляю ее голос.

В дверях вестибюля появляется большая тень.

Это действительно Ваня. Темная кожа, подсвеченная серебром. Волосы мягкими волнами, коротко подстрижены. На ней другой наряд, нежели сегодня утром, — длинное серебряное платье и серьги-кольца. Надеюсь, она не пошла на модную съемку без меня, иначе я разозлюсь. Женщина не отдыхала последние три дня. Ей нужно сбавить обороты, иначе она навредит себе.

Ваня топает ко мне, ее платье развевается позади нее. Она похожа на богиню Луны, когда все это серебро омывает ее лицо и струится по соблазнительному телу.

Или, может быть, она богиня войны.

Я замечаю молнии, сверкающие в ее глазах, и понимаю, что, возможно, было бы неплохо нырнуть в укрытие.

Ваня с визгом останавливается передо мной. — Что, по-твоему, ты делаешь?

Я бросаю взгляд на Уилла, прежде чем возвращаю свое внимание к ней. — Одеваюсь?

— Для состязания с твоим отцом?

Уилл прочищает горло. — Мастер Маллиз. Леди Маллиз.

— Леди… — Глаза Вани устремляются на него, и ее лицо сморщивается в замешательстве, прежде чем она машет рукой. — Знаешь что? Я обращусь к этому позже. Ты! — Она тычет пальцем мне в грудь. — Почему твой папа на улице в гоночном снаряжении?

Уилл ускользает, зная, что лучше не приближаться к этой ссоре. — Как ты узнала, что я здесь? — Спрашиваю я.

— Это действительно важно прямо сейчас?

— Вроде того. Да.

Она фыркает. Поворачиваясь боком, чтобы я мог видеть ее великолепный профиль, она говорит взволнованным тоном. — Ты не появлялся дома и не отвечал на звонки. Я отправила сообщение Максу. Он сказал мне, что ты позвонил ему и попросил воспользоваться его гоночной машиной.

— Моя все еще в ремонте, — объясняю я.

— Вот именно! Почему это? Потому что ты разбил ее!

Если она закричит еще сильнее, окна, вероятно, разлетятся вдребезги.

— Ваня, сначала тебе нужно успокоиться. Ради проекта Вегас. — Я кладу руку ей на живот.

Она хмурится. — Не относись ко мне снисходительно, Хадин. Я думала, ты сказал, что справишься с ситуацией?

— Я это сделал. — Я протягиваю руки, чтобы показать ей свой костюм. Какую часть этого она не понимает?

— Твоей лучшей идеей было сыграть в азартные игры? Это то, к чему ты прибегаешь по умолчанию? Ты просто рискуешь своим будущим, когда натыкаешься на препятствие?

Я сжимаю ее плечо, борясь с собственным разочарованием. — Почему ты так расстраиваешься? Я же не ставлю на кон твои деньги.

— Должен быть лучший способ сделать это, но ты меня не слушаешь. Ты даже не принимаешь во внимание мое мнение. Вместо этого ты отмахиваешься от меня и заключаешь глупые сделки со своим отцом. Сделки, из-за которых ты можешь пострадать.

— Пострадать? — Я медленно моргаю.

Ваня смотрит на меня так, словно хочет подхватить на руки и вышвырнуть за дверь.

Я хихикаю.

— Я сказала что-то смешное? — Она предупреждает тихим голосом.

Я хочу прожить достаточно долго, чтобы соревноваться со своим отцом, поэтому я оборвал смех. — Нет. Это просто…

— Что?

— Ты беспокоишься обо мне.

— Я не беспокоюсь. — Она прижимает руку к груди и издает оскорбленный вздох. — Я расстроена, потому что ты несерьезно относишься к серьезной ситуации.

— Брось, Ван. То, что я не решаю ситуацию твоим способом, не означает, что я не воспринимаю это всерьез.

— А что, если ты проиграешь, а? — Она наклоняется, пока мы не оказываемся почти нос к носу. — А что, если ты не победишь своего отца? Что тогда?

— Этому не бывать, — говорю я, стараясь не отвлекаться на то, как близко ее губы к моим.

— Ты этого не знаешь. Твой отец не новичок. Он тот, кто построил эту гоночную трассу.

— Папа уже много лет не садился за руль гоночной машины.

— Он умный. Как ты думаешь, как ему удалось построить так много предприятий?

— Потому что у него были деньги дедушки, чтобы финансировать это? — Я хмурю брови. — Ван, ты предпочитаешь стоять здесь и орать на меня, чем признать, что волнуешься?

— Этого не может быть, — издевается она.

Мое сердцебиение учащается. Хотел бы я сказать, что это от нервов