Первой мыслью было сходить в Вольгаст и привести с собой подкрепление, но он тут же сообразил, что Грегори, должно быть, оставил моторную лодку у причала, напротив калитки, следовательно, поутру ее обязательно найдут, а потом рано или поздно, но непременно обнаружат и радиостанцию. Логичные и рациональные немцы быстро все сопоставят, и вот тогда-то им как дважды два станет ясно, кто такой майор Боденштайн и его денщик Януш Сабинов и кто послал те шифровки, вслед за которыми англичане совершили опустошительный бомбовый удар по Пенемюнде. Вся полицейская служба в Померании будет поставлена на ноги, чтобы разыскать их, следовательно, если Грегори будет помещен в госпиталь, то там его непременно найдут и передадут в гестапо. Но и ждать здесь тоже было нельзя.

Купорович решил, что единственно возможным в создавшейся ситуации вариантом спасти Грегори — это оставить его здесь, а самому отправиться за помощью в Сассен. Чтобы его случайно не заметил какой-нибудь прохожий, Стефан присыпал тело Грегори листьями и прикрыл дерном, оставив открытым только лицо — чтобы не задохнулся.

Когда Купорович пришел в Вольгаст, он увидел, что депо и подъездные пути разбомбили англичане, а город охвачен пожаром. Он обошел городок стороной и, выйдя на дорогу, ведущую к Грейфсвальду, остановил грузовик, на котором доехал до города. От Грейфсвальда он кое-как добрался пешком до Сассена. Огородами и кустарниками Купорович пробрался к руинам замка. Малаку по своим, одному ему известным колдовским путям уже знал о случившемся.

Доктор заставил Купоровича выпить своей чудодейственной настойки, которая взбодрила его на время, и, посоветовавшись, они решили, что ночью Купорович вместе с Вилли фон Альтерном должен забрать из рощи Грегори. Из-за хаоса, вызванного бомбежкой, по мнению доктора, немцы вряд ли найдут радиостанцию так быстро. Но тут возникла еще одна опасность: хоть Вилли и ранен в голову, но по недомыслию, а может, и из злого умысла может проболтаться, что он привез Грегори в Сассен.

Но Малаку легко преодолел эту сложность. Он знал, что люди, подвергшиеся операции на черепе и в результате ее оставшиеся умственно не вполне полноценными людьми, очень легко поддаются гипнозу. Он вызвал к себе Вилли и, заговорив ему зубы всякими фермерскими делами, подверг его гипнотическому внушению, чтобы тот начисто забыл обо всем, что с ним произойдет в ближайшие сутки.

Еще одна проблема заключалась в том, чтобы Грегори провезти незамеченным. Малаку предложил использовать для транспортировки тела не носилки, а гроб, поскольку для покойника аусвайса не потребуется, а Вилли в загипнотизированном состоянии запросто может сколотить гроб за один вечер: парень он трудолюбивый и аккуратный, по плотницкому делу большой дока.

Сценарий был готов, и Купорович в полном изнеможении заснул. Вечером его разбудил доктор, хорошо покормил и снабдил в дорогу несколькими ампулами морфия и шприцем для Грегори. С наступлением темноты он с Вилли отправился в путь. Когда они подъехали к рощице, то Купорович, по его собственному признанию, очень боялся найти Грегори мертвым, а не обнаружив в канаве, испугался, что на него, видимо, кто-то наткнулся ненароком и выдал немцам.

Но Вилли, к счастью, услышал зов Грегори. Во всем остальном их ночная экспедиция, можно сказать, закончилась удачно.

Утром они превратили кухню замка в операционную, доктор обработал ужасную рану на ноге Грегори дезинфицирующими средствами и перевязал. Потом англичанина перенесли наверх, в комнату, где еще сохранился потолок, и с тех пор они с Купоровичем здесь жили.

Грегори узнал от Купоровича, что налет на Пенемюнде был очень эффективным, а о подробностях сообщила Хуррем, которой Гауфф рассказал, что в налете, по подсчетам германских специалистов, принимало участие до шестисот английских бомбардировщиков. Они почти полностью уничтожили Пенемюнде. Сотни советских военнопленных в переполненных бараках были убиты разрывами бомб или сожжены заживо на месте, многие инженеры и техники на экспериментальной станции ранены или убиты, сама станция превращена в руины, и возобновить работы на ней немцы смогут только через многие и многие месяцы.

Хуррем также сообщила, что в ночь бомбардировки умерла жена Гауффа. Испугавшись, она упала с лестницы и расшиблась насмерть.

Припомнив рассказ Хуррем о видах Гауффа на нее, Грегори не исключал полностью и вариант, что штурмбаннфюрер просто-напросто решил использовать налет как удобный предлог, чтобы избавиться от связывавшей его по рукам и ногам калеки-жены.

На третий день после налета в моторной лодке Грегори была обнаружена радиостанция. Описание обоих злоумышленников было разослано по всей округе, за их поимку назначена большая награда. В усадьбу приехал оберфюрер Лангбан со своими головорезами. Все до одного обитатели Сассена были подвергнуты изнурительным многочасовым допросам. Малаку клялся и божился, что у Грегори действительно был порок сердца, а Хуррем сказала, что он, без сомнения, знал ее покойного супруга, когда тот был военным атташе при Германском посольстве в Турции — иначе ему бы не удалось ввести ее в заблуждение. Все с негодованием отметали предположение, что они сознательно пригрели и дали приют врагам Рейха.

И тем не менее разъяренный оберфюрер несомненно упек бы всю эту компанию в концлагерь, если бы не Гауфф. Он моментально сообразил, что все его брачные планы рассыпаются как карточный домик. Поэтому он поручился за Хуррем и ее отца, как человек близко их знающий, и в качестве доводов привел патриотические сельскохозяйственные поставки фон Альтернов для нужд Рейха и подвижническую работу Малаку в качестве местного врача и целителя. Это и спасло обитателей Сассена.

Никто из местных, само собой разумеется, не подозревал о том, что Грегори и Купорович вернулись в Сассен и живут в руинах старого замка. Друзья были теперь в полной безопасности до той поры, когда Грегори не подлечится настолько, чтобы быть в состоянии покинуть этот гостеприимный кров.

Когда же Грегори спросил у Купоровича, когда, по его мнению, наступит этот момент, русский печально покачал головой:

— Знаешь, друг, дело твое серьезное: раньше чем через несколько месяцев и не рассчитывай. Малаку каждый день делает тебе перевязки. Он приходит тогда, когда уверен, что ты спишь от наркотиков, которые тебе колют. Иначе ты бы не выдержал от боли ни одной перевязки. Дерево раздробило тебе бедренную кость. По его мнению, почти нет надежды на то, что ты встанешь на ноги раньше Рождества.

Грегори тяжело вздохнул:

— Наверное, мне повезло, что я вообще остался в живых. И этим я целиком и полностью обязан тебе, Стефан, твоему мужеству и верности. Но Рождество — это еще так далеко, целых четыре месяца. И незачем тебе оставаться здесь, со мной. Малаку позаботится обо мне, так что тебе не стоит тревожиться о том, что ты оставляешь меня в ненадежных руках. А ты возвращайся в Англию и доложи обо всем, что произошло в Пенемюнде.

Купорович развеселился:

— Ты снова начинаешь бредить, друг мой. Из отчетов пилотов-разведчиков и из аэрофотоснимков они и так узнают значительно больше, чем я им могу рассказать, и я не собираюсь оставлять тебя в обществе этого чернокнижника, один на один. Ладно, время делать тебе укол, чтобы ты не так мучился.