— за баранку.

— Это кто такие? — интересуется Катя.

— Тот, что здоровый — мой одноклассник, а тот, что поменьше — хулиган какой-то, толком не знаю. А как ты так быстро ментов подогнала? Ты прямо молодец.

— Так мы когда мимо «Космоса» шли, они там в глубине у выхода стояли.

— Ну, ты даёшь. Ещё и наблюдательная. Просто супергёрл.

Она улыбается:

— Хочешь со мной в кафе?

— У вас же там девичник вроде, — пожимаю я плечами.

— Да, фигня, — машет она рукой. — Какая разница!

— Не, — отказываюсь я. — Ты переодевайся, я тебя подожду и провожу до «Льдинки». А потом домой пойду. Мне надо английский делать, меня мама к репетитору пристроила.

Мы доходим до её дома. Он, кстати, стоит рядом с «Домом моделей», ей наверное оттуда и надуло интерес к моде. Катя заходит в подъезд, а я остаюсь во дворе. Настроение у меня приподнятое. Меня прям-таки прёт!

Это что же получается? То есть… когда включается этот «меч джедая» Аркан выполняет мои приказы? Или это совпадение? Или мне почудилось? А только Аркан или нет? А как этот меч включить? А может я ку-ку? В общем, сто тысяч почему живут на белом свете…

Появляется Катя.

— Ух-ты! Сама сшила⁈

— Да… — чуть смущается она.

Я внимательно рассматриваю платье с отложным воротником, как у батника. Наклоняюсь низко-низко, изучая строчку. Беру её за руку и выворачиваю манжет.

— Слушай, класс! Вот это да! Ты вообще золото, Кать! Может, ну его нафиг, Текстильный твой? Может, не поедешь? Мы с тобой здесь таких дел наворотим, я уже чувствую.

— Ну, попроси как следует, может и не поеду, — отвечает она и тут же переключается на платье. — Правда, нравится?

— Конечно!

Я присаживаюсь на корточки и чуть отгибаю подол. Поднимаю взгляд — не слишком ли обнаглел? Но нет, ничего, она просто улыбается. Немного смущённо, да, но не возражает. Я смотрю, как подшит край. Очень качественно. Я доволен.

Мы выходим на улицу и двигаем в сторону кафе.

— Это ты дома сшила, на обычной машинке? — спрашиваю я.

— Ага… А это тот амбал тебе?

Она трогает себя под глазом там, где у меня ещё осталось немного желтизны.

— Он. Мы в одном классе учимся. Это Цепень, редкостный придурок.

— Действительно, из-за девочки?

— Ну… да… На самом деле, ему просто повод нужен.

— И что, у вас дуэль была, а она как приз? — фыркает Катя.

— Нет, какая дуэль, мы просто с ней… ну… разговаривали, а он подлетел начал наезжать.

— Наезжать?

— Да. Я психанул и врубил ему. Раз. А он мне ответил. Несколько раз.

Я смеюсь.

— Ого, — качает она головой. — Ты смелый, на такого мордоворота полез. Повезло ей.

— Точно, — киваю я. — Но она, как раз, ему симпатизирует.

— Серьёзно? — с недоверием спрашивает Катя. — Странно…

— Вот именно, я тоже так думаю, — улыбаюсь я. — А ты? Тебе нравится кто-нибудь?

— Мне? — она вспыхивает, а потом отрицательно мотает головой. — Мне не до этого сейчас. Нужно сначала в институт поступить. Если получится — напряжённо учиться. А уж потом всё остальное. Первым делом самолёты, в общем.

— Правильно. Так и нужно. Делу — время, потехе — час.

— Ну, как потехе… Эта потеха у некоторых всю жизнь длится и становится важнее всех других дел. Как у наших родителей, например…

Мы замолкаем и идём какое-то время молча, а потом разговор переходит на экзамены и Катя рассказывает, как у неё проходили предыдущие и чего ждать от последующих.

Думаю, ещё пару часов слушать разговоры о вредных учителях мне будет не слишком интересно, так что у «Льдинки» мы расстаёмся, и я шагаю домой. Дома неожиданно оказывается мама.

— Это чего? — интересуется она, кивая в сторону моей комнаты.

— Ты же сказала, что не знаешь, куда папин брезент деть, а я придумал.

— Во-первых, я так не говорила, — хмурится она. — Как ты помнишь, папа хочет накидку для машины. А, во-вторых, и куда же?

— Будем с Катей шить брюки. Из штата Кентукки.

— С Михайловой?

— Точно.

— И что дальше будете делать с этими брюками? Продавать что ли?

— Мам, это честный труд! Не воровство, не спекуляция. Это создание продукта, начиная от творческого замысла, его исполнения и до финальной реализации товара. А учитывая дефицит, имеющийся в области современных текстильных изделий, тут налицо общественно-значимая составляющая. Посмотри с этой точки зрения!

— Это мы ещё с отцом обсудим. С различных точек. Смотри только, чтобы в результате ваших творческих замыслов из этой ткани не пришлось шить пелёнки.

— М-а-а-м! Ну что за абьюз! У нас с Катей исключительно дружеские и деловые отношения.

— Причём здесь абьюз?

— И буллинг! При том, что мне надо английский учить.

Я сажусь и начинаю читать обнаруженный в книжном шкафу «Горячий снег» Юрия Бондарева на английском языке. Книга, конечно, переводная, но зато читается хорошо.

До одури и хрипоты позанимавшись английским, я иду и до одури занимаюсь самбо. После тренировки выползаю совсем никакущий. Отлично. В теле ломота, на душе кайф. Что мне нравится в моей новой жизни, так это то, что при довольно серьёзной загрузке у меня остаётся ещё куча свободного времени.

И это, может быть, самое приятное… Время снова замедлилось. Оно больше не летит, как сумасшедшее, сжигая в топке жизни недели, месяцы и годы. День — это снова день. Длинный, блин. Доверху наполненный секундами, минутами и часами. Ешь — не хочу.

Я втягиваюсь в эту новую старую жизнь. Втягиваюсь легко, можно даже сказать, с радостью и восторгом. Вхожу в ритм. Занимаюсь английским, занимаюсь самбо, бегаю по утрам, подкидываю гирю, навещаю бабушку, навещаю дядьку.

Он каждый раз объясняет мне, какой я счастливый, поскольку у меня, сопливого школьника с необсохшим на губах молоком, имеется собственная лайба, ласточка и просто тачка, ещё и стоящая в домике, практически под окнами.