за дверью. Сейчас там стояла абсолютная тишина. А шум воды я слышала как только мы вернулись домой. Наверняка инквизитор уже спит, мы так много ходили, так вкусно поели, что я наверняка сама бы спала с удовольствием, но задание Альберто настолько взбудоражило мои нервы, что я даже лежать не могла. Мои руки и ноги, кажется, гудели, а голова была готова взорваться от тысячи противоречивых доводов.

Что будет, если я подложу ему этот артефакт? Вдруг Лео заболеет? Я не хотела ему вредить, но тогда он навредит моим единоверцам. Отказаться и не выполнять поручение? Как я тогда буду жить, понимая, что могла спасти десятки человек от Пустоши или от костра Инквизиции, но не сделала этого? Да и клятву я давала…

Мысли толкались в моей горячей голове, даже купание нисколько не расслабило меня. Выбор был очевиден. Пусть после моей смерти боги судят меня за мои дела, я же сделаю то, что должна.

Так я оказалась у спальни инквизитора в одной сорочке, поскольку она из мягкой ткани и не шуршала. Я сделала глубокий вдох и медленно отворила дверь: в комнате было тихо, даже не слышно было дыхания инквизитора. Я сделала шаг вперед, оставив за собой лишь тонкую полоску света в надежде, что глазам этого освещения будет достаточно, и я найду то, что мне нужно. Я решила спрятать артефакт в ножнах, ведь кинжалы всегда при инквизиторе, когда он на охоте, и этот предмет я увидела сразу, так как из окна на них как раз светила луна. Я не стала растягивать удовольствие, быстро достала оружие, бросила артефакт, он тихо прошуршал по кожаному чехлу. Я вернула кинжал на место и собралась уходить… Но тут полоска света стала шире, правда ненадолго.

Дверь с тихим щелчком закрылась и я осталась с инквизитором один на один в его комнате. Я сразу вцепилась в свои плечи руками в неосознанной попытке защититься, и приготовилась к худшему, ведь он застал меня на горячем…

И вот чего я никак не ожидала, стоя в ожидании справедливой расправы и крепко зажмурив глаза, так это нежного касания тёплой руки к своему лицу.

— Лео… — охрипшим голосом сказала я.

Я не знаю, что я собиралась сказать человеку, который, застукав меня на месте преступления, вдруг притянул к себе и уткнулся своим носом в мой.

— Ты умеешь удивлять, моя девочка, — сказал он, а я даже не успела удивиться его спокойствию, ведь я ожидала куда более бурной реакции.

Инквизитор вдруг нежно, но так горячо припал к моим губам, что я тут же потеряла связь с реальностью. Он целовал меня будто впервые и одновременно в последний раз, прижимал к себе так отчаянно, но так бережно, гладил руками мои обнажённые плечи и целовал, целовал, целовал…

Я даже не заметила, когда мы перестали стоять напротив окна, а я оказалась сидящей в его объятиях у него на кровати.

И тут до моей бестолковой головы наконец-то дошла элементарная вещь: он решил, что я согласилась стать его любовницей! Меня бросило в жар, потом в холод, поскольку я осознала, что путь назад уже отрезан. Да и нужен ли мне был этот путь? Для кого я могла себя беречь? У таких вечно гонимых как я не могло быть нормальной семьи, по крайней мере надолго. Так может отбросить все запреты и познать то, для чего человек создавался богами? Да, для любви. Не только для такой, конечно, ведь любовь многогранна.

Но здесь и сейчас я душой и телом хотела быть с этим мужчиной, пускай эта любовь будет короткой как вспышка, пускай потом она меня сожжёт до тла, но я хотела быть его. И не важно, что я значу для него, важно, что он значит для меня…

Сумасшедшие мысли о том, как на самом деле дорог мне мой враг, утонули в темноте ночи и сгорели в пламени страсти. Леонардо не отпустил меня до утра.

* * *

Алекса, уставшая от бессонной ночи, спала в его постели, когда за окном занялось серое утро. Жемчужный полумрак предрассветных сумерек лишь подчёркивал её утонченную красоту и нежность. Одну руку она подложила под щёку, став такой беззащитной, а вторая ладонь по-собственнически лежала у мужчины на груди, что доставляло ему особое удовольствие.

Леонардо любовался своей смелой девочкой и не мог поверить, что она решилась прийти к нему. Он догадывался, что у неё не было мужчин, ведь она так дрожала от его осторожных приручающих ласк, как испуганный зайчишка. Но всё равно сердце инквизитора зашлось от восторга, когда он убедился в том, что она только его.

Она была такой пылкой с ним, отвечала на каждую его ласку. Кто бы мог подумать, что в этой скромнице, которая краснела от каждого его долгого взгляда и невинного прикосновения, вдруг проснётся дикая львица? Леонардо улыбнулся сравнению — конечно, для него идеальная пара только львица.

Ему показалось, что она с ним забылась и отбросила все условности, которыми отделяла себя от него. Когда инквизитор ночью взял её на руки, чтоб отнести на кровать, кажется, она даже не заметила этого, потому что потом у неё было забавное удивлённое лицо, но лишь на мгновение. Они так изголодались друг по другу, поэтому не тратили время на другие эмоции.

Охотник растянулся рядом с ней на кровати, притянув к себе, на что она сонно пробормотала что-то ужасно милое, но так и не проснулась, уютно устроившись на его плече. Теперь его отъезд откладывался, он её ни за что не оставит.

И тут его поразила догадка: а вдруг Алекса пришла таким образом попрощаться, думая, что на утро он исчезнет и сделает вид, что ничего не было? Нет уж, девочка, теперь ты вся его, и никакого греха Леонардо в этом не видел, потому что эта ночь не была для него просто развлечением.

— Я люблю тебя, — прошептал он спящей девушке, намереваясь в ближайшем времени сообщить ей это, глядя глаза в глаза.

Глава 29

Я парила в искрящемся золотом тумане, и так хорошо мне ещё никогда в жизни не было. Я