— Поляки, — добавил Заболотный. — Ух, как я поляков ненавижу! Недаром от них Папа римский пошел, матка боска!

— Этот вообще Антихриста благословлять будет, — кивнул Петр Григорьевич.

Влас все держался за его руку, но единственный глаз косил в сторону бутылок с кагором. Человек с веригами протяжно икнул.

— Ты чего лыбишься?! — заорал вдруг на меня Иерусалимский. — Пошто поклоны не бьешь? Креститься не умеешь? Еврей, что ли?

Я растерялся, но Заболотный вновь выручил:

— У него рука усохла, как у Сталина. Он крестное знамение душой творит. Врачи разрешили. Тьфу, то есть монахи. Словом, Петр Григорьевич, кончай приставать к парню, давай о деле поговорим.

— Ну, давай, — смилостивился хозяин.

— Я теперь миссию возглавляю, — сказал Заболотный. — Православно-казачью. А Павел вон часовню в деревне строит. В своих Лысых Горах. Так деньги нужны, Петр Григорьевич, деньги. У тебя братство богатое, община своя под Москвой, хозяйство. Знаю, хлеб сеете, пекарня есть, коровы там всякие, козы с гусями и прочая дрянь. Поделись прибылью-то. На богоугодное дело дашь, тебе Россия спасибо скажет.

— Леса не хватает, — ответил зачем-то Иерусалимский, словно Мишаня спрашивал его про бревна. — Губернатор, гнида, палки в колеса вставляет. Две казармы поставили, а нужны домики, а где доски взять? Лесопильня далеко и цены ломят. По крохам собираем.

— Будет прибедняться-то, — стал напирать Заболотный. — Вы что там — царство божие на земле построить хотите? Оградиться от всего света? Спастись в отдельно взятой общине?

— А хоть! — выдал Петр Григорьевич. — Именно спастись. Именно в кругу своего братства. Где ж еще-то? Не в мире же вашем засранном? Кругом всё скоро лопнет, а мы останемся. Потому ко мне люди и идут. Верят. Мы запремся и молиться станем, отвадим от себя Антихриста. Изыди! — скажем, — он и отступит.

— И много вас? — спросил Павел.

— Десятков пять будет. Истинные подвижники, всё божьи люди. Судьбы горькие, а объединились. С пяти утра на молитве, поклоны бьем. Потом работа. Тоже вот храм строим. Иди и ты к нам, примем. Только тебе бороду надо отпустить, без бороды как-то не по-русски.

Лысый с веригами вновь громко икнул.

— Извиняйте, — сказал он. — Душа разговаривает.

— Храм начинается не с камня, а с духа, — произнес Павел. — А у вас крайности какие-то. Поклоны бьете без устали… А ведь знаете: заставь дурака богу молиться — он и лоб расшибет. Я понимаю, община — это хорошо. Но она должна быть для людей, а не от людей. От кого прячетесь? Всё должно быть соразмерно, и молиться надо, и плакать даже от умиления перед самой простой иконкой, но важен храм в сердце твоем. Не из золота. Не для спасения избранных. Святой Лаврентий Черниговский писал, что наступят времена, когда все церкви будут в величайшем благолепии, а ходить в те храмы нельзя будет.

— Ты-то сам чего ж на часовню собираешь? — спросил Иерусалимский, не выпуская руки одноглазого. — В гордыне маешься, а?

— Я обет дал, — отозвался Павел. — А в общину вашу не поеду.

— Поедешь! — возразил хозяин. — Куда денешься? Здесь тебе места не будет.

— Ты дашь денег? — впрямую спросил Заболотный.

— Вот поработаете у меня в общине с годик, тогда дам, — ответил Иерусалимский. — Я из вас людей сделаю. А то вас, гляжу, черти замучили. Изгоню диавола-то!

— И-изго-ни-и! — заверещал вдруг Влас, дергаясь, как эпилептик. Лысый с веригами, будто получив команду, тотчас же стал истово креститься.

— А тебе, малый, я ящик деревянный дам, — поглядел на меня Иерусалимский. — Станешь в него по улицам пожертвования сбирать.

— Спасибо, — сказал я.

Заболотный украдкой плюнул на пол.

— Ладно, — произнес он. — Поговорили. Нам еще на прием к Президенту России успеть нужно. Готовь, Петр Григорьевич, и для него койку в своей общинке. Веселее будет.

Павел молча поднялся, за ним и я. Иерусалимский проводил нас до самой двери.

— Вернетесь еще! — напутственно произнес он.

— Это непременно, — кивнул ему Заболотный. — Где ж еще спасаться, как не у тебя? Разве что в дурдоме.

Мы вышли на улицу. Говорить не хотелось, и так всё было ясно без слов. Время приближалось к одиннадцати. Молча дошли до метро.

— Поехали на «акцию», — произнес Заболотный. — Я вас сейчас порадую. Мы тоже зря без дела не сидим, кое-что можем.

Через полчаса мы были на Таганской площади, затем свернули в один из переулков. Остановились неподалеку от маленького магазинчика под названием «Секс-шоп».

— Ну, и что это будет? — насмешливо опроси Павел.

— Борьба с плотью ради духа, — уклончиво отозвался Мишаня. — Не тебе одному лотки иеговистов опрокидывать. Словом, моя миссия приступает к активным мероприятиям. Я тут ребят из казачков подобрал, сейчас соберутся. Но нам лучше не вмешиваться. Встанем-ка за деревьями.

Отсюда была видна витрина магазина с разными товарами, а за стеклом — молоденькая смазливая продавщица и охранник в камуфляже и с резиновой палкой. Потихоньку к арке напротив стали подтягиваться какие-то типы. Где их только Заболотный выкопал? Мне они сразу как-то не понравились: один косой, другой рыжий, третий подозрительно чернявый с бегающими глазенками, четвертый бледный и худосочный с потухшим взором, пятый толстяк с мощным задом, шестой с нечесаными космами и бородой под Маркса. Появился среди них и Сеня в подаренных ему Заболотным десантных ботинках. Все они были какие-то нервные, возбужденные, тихо переговаривались.

— Оставил бы ты лучше это дело, — бросил Мишане Павел. — Кликни своей команде, чтобы разошлась.

— Поздно, — усмехнулся Заболотный. — Честно говоря, мне уже проплатили за эту акцию.

— Кто?

— Нашлись люди. Да вы не волнуйтесь, нас-то не заденет. Мы в стороне.

— Ты свою миссию с самого начала под удар подставляешь, — сказал Павел. — Или так и задумывал?

— Под «дело» деньгу дали, — ответил Заболотный, взглянув на часы. — Сейчас начнется. С Богом!

— Бога-то оставь, — произнес Павел.

Сначала в магазин вошли двое, стали о чем-то расспрашивать продавщицу. Охранник помахивал палкой. За прилавком появился хозяин «Секс-шопа», кавказец. Показал какой-то товар. Тем временем в дверь прошли еще трое, среди них и Сеня. Затем и последняя парочка.

Пролетела еще минута, и тут началось! Кто-то из вошедших мастерски двинул охранника так, что тот мгновенно вырубился. Продавщица, раскрыв рот от удивления и неожиданности, застыла за прилавком. Кавказца зажали в углу магазинчика. Остальные набросились на порнопродукцию. Рвали журналы, сбрасывали на пол видеокассеты и топтали их ногами, крушили все, что попадалось под руку: надувные куклы, вибромассажеры и прочее. Эротическое белье клочьями разлеталось по магазинчику. Сеня неистово бил кавказца резиновым членом невероятных размеров по голове. И всё закончилось буквально за две минуты…