тянет к мужчине. Когда же один из них проявляет ко мне интерес, это вызывает ярость и раздражение. Что со мной творится?! Наверное, я просто должен смириться и не пытаться это понять.

Баи обиженно прижал руку к щеке, где уже начинал проступать багровый след:

— Такая любовь не может длиться вечно. А Ночные Цветы прекрасно умеют ждать.

Он выбежал из призрачных покоев, а я снова упал на одеяло.

Будь ты неладен, Баи! Что ж ты никак не успокоишься?

Каждый раз он напоминал мне, что Рэйден, возможно, никогда не покажет мне своих чувств, что, возможно, он вообще ко мне ничего не испытывает.

Никогда нам так не прогуливаться по столичным улицам. Никогда он не попросит у меня подарок. И никогда не будет угрожать мстить, если я его разлюблю.

Я перевернулся на бок, невидящим взглядом рассматривая исписанные листы бумаги, а перед глазами стояло счастливое лицо Рэйдена, разглядывающего подвеску.

Когда вернусь во дворец, прикажу изготовить точную копию той, которую увидел в иллюзии.

Свет луны, отраженный в воде колодца… Колодец…

Я резко сел и потянулся к «Учению». Колодец… Там точно что-то было про колодец, но из-за неспособности перевести тексты я мог ориентироваться только на изображения.

Вот оно! В самом конце. Круг с иероглифом внутри и три крошечных цветка… Боги!.. Это же тот самый талисман, который висел у моста. Колокол с подвеской – Юнхуа рассказывала, что он принадлежит богине Широи. Белоликая госпожа, сотканная из лунной пыли.

Все, что у меня было, чтобы разгадать эту загадку – рассказы ребенка. Ребенка и… лекаря! О Белоликой госпоже ей поведал Рэйден. Что ему было известно о древней богине?

Я снова посмотрел на иероглиф и рассмеялся над самим собой. Это же тот самый, которого я коснулся в беседке, тот, который создал пугающее и завораживающее видение.

Колодец, луна, три цветка…

Кроме этого изображения был еще один рисунок – массивная корона со свечами и длинными подвесками, тоже украшенными цветками и лунами. Каждую страницу усеивали сотни иероглифов. Я пробежал по ним глазами. Проклятье! Ни один из них не был мне знаком. Даже составные части выглядели неузнаваемыми.

Я учил этот демонов язык с детства! Как может быть, что вся книга полна иероглифами, которые я и в глаза не видел?!

Не-е-ет!.. Я видел! Некоторые из них я точно видел. Всего несколько штук, но они уже мне встречались.

Я вскочил со своего места и бросился к дверям. Мне нужен мастер Юн.

Но меня опередили. На пороге стоял мастер Ченг со своей неизменной чокнутой ухмылкой.

— Жестокий принц? – Бесцеремонно оттолкнув меня, он прошел в призрачные покои. Стараясь не наступать на мои чертежи, он дошел до одеяла и, утратив все изящество, плюхнулся на него. – Я-то надеялся, что ты хоть чуть-чуть переживаешь. – Он развалился на лежаке и принялся лениво перебирать мои записи.

— Из-за чего именно я должен переживать?

— Из-за того, что обидел Баи. Он сейчас рыдает и крушит все в своей оранжерее. А ты должен понимать, что значит – лишиться единственного лекаря в такой огромной крепости.

Похоже, затворничество сделало Ночных Цветов безумными.

— Ни разу не видел, чтобы вам понадобилась помощь лекаря. И я не лишал вас его.

— Он думает только о тебе, говорит только о тебе, хочет только тебя. Юну тоже нет дела ни до кого, кроме тебя. Он всерьез считает тебя своим сыном и одержим идеей посадить тебя на престол. Даже Мингли! Он уверен, что ты сможешь разгадать загадку. А ведь он всегда считал себя умнее всех. – Он посмотрел на мои записи и усмехнулся, вскинув брови. – Хотя, пока что не похоже, что ты сколько-нибудь в этом продвинулся. По правде говоря, я бы тебе помог. Лишь бы ты уже поскорее ушел отсюда. Ты меня раздражаешь. Но… безумно хочется увидеть твой провал. Даже не знаю, чего жажду больше.

Он выглядел таким довольным собой… Юнхуа и Джун и те вели себя взрослее.

— Правда… если подумать… для всех будет лучше, если ты уйдешь. Прямо сейчас!

— Пока не открою тайник, будете терпеть меня. – Я скрестил руки на груди. Если ему так хочется, чтобы я ушел, то пусть говорит правильное решение этого ребуса.

Мастер Ченг все понял без слов:

— А где же твоя гордость? Желание доказать, что ты исключительный?.. Особенный!..

Я наклонился к нему:

— Вы ведь уже должны были понять: я добиваюсь своих целей любыми путями. Исключителен не тот, кто смог заполучить престол. А тот, у кого получилось на нем усидеть.

Он раздраженно фыркнул:

— Ты действительно… невероятный! – Выплюнув это слово, будто оно было ругательством, он неожиданно поднялся: – Давай поступим так: ты будешь разгадывать эту загадку где-нибудь подальше отсюда. А когда разгадаешь – вернешься.

— У меня нет вашей вечности, чтобы ходить туда-сюда.

— Нет. – Он согласно кивнул и улыбнулся. – Но есть это. – Мастер подошел к окну и коснулся черного пыльного следа. Я не сразу вспомнил, как он тут появился.

— Черная гниль… Знаешь, что это?

Я кивнул.

Мастер Ченг скривился:

— Все-то он знает… Но кое-что, наверняка, тебе неизвестно.

Я молчал, не собираясь играть в его игры. Он будто пытался соревноваться со мной или хотел доказать, что я – самый обычный, ни на что не способный, неудачник.

— А знаешь, почему люди никогда не пытались уничтожить Мертвый Лес? Они стремятся избавиться от всего, что их пугает, но самое ужасающее место Ванжана, не трогают.

Я отрицательно покачал головой. До того, как впервые увидел, я вообще не часто о нем думал. Мертвый Лес прятался на краю света, и никому никогда не было до него дела. Родители пугали им детей, а подвыпившие крестьяне хвастались, как однажды забрели туда и смогли выбраться. Тех же, кто действительно ступал под его пугающие своды, были единицы.

Будто отвечал заученный урок, я проговорил:

— Мертвый Лес – граница между землями Ванжана и владениями Короля Смерти.

Мастер Ченг хитро улыбнулся:

— Мертвый Лес – последний оплот Мертвой Алхимии. Как и эта книга, – он бросил лукавый взгляд на «Учение», – он всегда был спрятан на виду. Благодаря таящейся там алхимии, ты можешь попасть в любую из крепостей Ночных Цветов.

Попасть в любую из крепостей?

Алхимия перемещений всегда была слишком сложной и опасной. Даже алхимики из Королевской Академии не владели этой наукой.

Я осторожно спросил:

—