Клео, — увидев мое возмущение, Клавис тут же выставил ладонь: — Нет, конечно, ты не товар, но право взять в клан иномирянку стоит дорого. Такие разбирательства длятся годами, и нас все равно бы разлучили.

— Мое мнение не учитывается?

— Учитывается, но… Есть много факторов, которые можно трактовать не в нашу пользу. Меня бы упрекали, что я соблазнил тебя, чтобы удержать в клане, наши отношения вывернули бы наизнанку, ты бы не смогла. Я бы не смог.

— Откуда ты вообще знаешь, что я могу, а что нет! — я с силой оттолкнула Клависа, но тот, как гранитная скала, даже не шелохнулся. — Ты лгал мне! Ты говорил, что любишь меня! Ты говорил, что мой дар бесполезен! Ты даже не рассказал мне, что я могу поступить в Академию и сама решать свою судьбу!

Клавис схватил мои руки и прижал их к своей груди.

— Но я действительно люблю тебя, и твой дар очень мал, я не думал, что ты сможешь поступить в Академию… — он растерянно погладил мою щеку. — Я не лгу. Твой дар необычайно редок, но слаб. Все иномирянки славятся редкостью даров, но отнюдь не их силой. Тебе ведь Рейнхард помог поступить? Ты… с ним…

Клавис запнулся, а после вспыхнул. Он вдруг зло схватил меня меня за плечи и тряхнул, словно я была куклой.

— Чем ты платишь ему за милость?! Собой?

Он вдруг резко дернул меня на себя и буквально впился поцелуем в губы. Я отчаянно трепыхнулась, но вырваться не смогла, Клавис оказался неожиданно сильным, гораздо сильнее, чем помнила. Точнее, чем я знала. Ведь раньше я и не думала вырываться. Он прикусил мне губу, и поцелуй стал почти болезненным, сдавил меня в объятиях с такой силой, что стало трудно дышать. И я сдалась. Обняла его в ответ, насколько хватало рук, и все время, пока он терзал меня, гладила по волосам, словно мать утешающая разъяренного подростка, который не понимает своей силы.

Спасибо, Клавис. Спасибо за все.

Спасибо за то, что дал мне новую жизнь, и прощай. Если на мне и был долг, то ты закрыл его обманом и болью.

— Ты ведь вернёшься со мной, да? Или нет, не сейчас, но вернёшься после обучения? Прошу, просто вернись и все будет, как раньше, Эльвира не будет мешать, она знает свое место, она не посмеет…

Его жуткий отчаянный шепот бил в висок. Но едва я разлепила губы, чтобы ответить, он вдруг закрыл мне рот ладонью.

— Невис, подойди! — я даже вздрогнула настолько в одночасье изменился его голос.

Резкий, ледяной, даже с прислугой так разговаривать не принято.

Из темноты коридора показался худощавый подросток, неся на вытянутых руках пресловутый мех белой лисы. Он опустился передо мной на одно колено и потянул мне мех, сверля яростным взглядом.

— Что за неумеха, подай моей наяре дар, как положено, — процедил Клавис, и подросток мгновенно упал на оба колена, послушный, как пес, склонил голову и поднял дар, пряча яростный взгляд за ресницами.

— Кто это?

— Один из наших антов, Невис. Не обращай на него внимания, просто возьми дар обратно, не отвергай мои чувства.

Ант.

Так вот каково быть антом? Простой вей не носит бриллиантов и бархата, но простой вей не встает на колени, словно раб. От ужаса меня стало подташнивать. Когда-то так поступали и с Рейнхардом? С гордой, сияющей, подобно жемчужине, Альене?

— Возьми, — Клавис схватил мех и почти насильно обернул его вокруг меня, но я словно окаменела, и он соскользнул на мрамор пола. — Возьми, и я осыплю тебя жемчугом, выкуплю для тебя столичный особняк, чтобы ты не ютилась в жалких комнатушках Академии, у тебя будет сотня слуг и сад, как ты любишь…

— Нет.

Отшатнулась, но Клавис ловко перехватил меня за руку. Приблизил лицо настолько, что я ловила его дыхание и сумасшедший блеск глаз.

— Думаешь, он женится на тебе? — зашептал он. — Рейнхард берет в супруги вторую принцессу Империи, а та не позволит наяр. Все, что он наговорил тебе обо мне — ложь, не верь ни единому его слову. Ты нужна ему только ради редкого дара, чтобы плести колдовство.

Каждое ядовитое слово вбивалось в сердце.

Я старалась не смотреть на анта, так и стоявшего на коленях у моих ног. Чувства смешалась в ком, снова начала болеть голова, я попятилась от Клависа, от анта и белого меха, легшего серебром на пол. А после развернулась и побежала.

* * *

Он родился, что побеждать.

Первый и любимый сын клана Тарвиш, лучший среди первых и первый среди лучших. Все давалось ему легко, стоило лишь захотеть. Победы, женщины, поединки. Отправленный императором в западный Андех он не посрамил честь Тарвиш и принёс ослепительную победу, но… Столица его даже не заметила, она чествовала другого героя.

Проклятый ант семьи Винзо гордо парил на кайране, закованный в черные латы, рассматривая ликующую толпу. Только сжимал в скобу тонкие губы, да кривил точеное, словно у бабы, личико. Клан Винзо всегда славился смазливостью.

Серебряный ант был безукоризненно вежлив с золотыми сынами Вальтарты, снизошедшими до него. Он склонял голову перед императором, пил на приемах драконий мед, принятый в круг высшей знати, обсуждал военные сводки. Но никогда не смеялся над их шутками, не танцевал с их женщинами, не участвовал в попойках. Он пренебрегал ими.

Клавис не был дураком. Не был снобом. Но Рейнхард, вплотную подобравший к титулу национального героя, представлял для него опасность.

— Дружище, как ты смотришь на маленький поединок? — предложил он однажды.

К нему Рейнхард относился лучше, чем к остальным. Возможно, из-за Клео. Смерил Клависа задумчивым взглядом и вынул меч, пробуя остроту.

— Хорошо. Нападай.

— Прямо здесь? — Клавис растерялся, но автоматически взялся за рукоять меча.

— Конечно, — невозмутимо подтвердил Рейнхард. — Перевертыш не будет дожидаться, когда ты с ним раскланяешься и пригласишь на арену. Поединок может быть в любых условиях.

Они сцепились прямо в саду, перепахав вековой труд садовников столичных садовников.

Клавис проиграл, но не корил себя за это. Рейнхард был далек от искусства благородного боя и дрался, как простой вей, обретший быстроту и пластичность дракона. Быстрые холодные атаки, нацеленные на максимальный ущерб. Он использовал садовые деревья, как жит, а клумбы давил сапогами, превращая недостаток местности в свое преимущество. Никакого понятия об этике боя. Серебряный ант не был достоин первого места.

— Первый сын Тарвиш не должен сравнивать себя с другими, — поучала его мать.

Но Клавис не слушал. Не верил. Он хотел первое место обратно. Хотел титул героя войны.