и ужасом. Он дракон. Поправший законы драконьей морали, убивший магию братьев и насильно сделавший себя старшим наследником рода. Это ли не грех? Это ли не чистый восторг?

По комнатам мы разошлись в кромешной темноте и тишине, так больше и не заговорив друг с другом. Но спать я укладывалась словно уже находилась в полусне. Меня целовал дракон, уничтоживший собственных братьев, чтобы спасти сестру. Я прикасалась губами к горечи, стальной воле, любви, которую никто не брал до меня. Мужчина, внутри которого ещё жил мальчик, оставленный на войне на долгие восемь лет.

В груди у меня вдруг страшно сжалось, перед глазами потемнело.

Мой пес глухо завыл, придавливая громадным мохнатым телом к кровати и вдруг отчаянно вцепился зубами мне в запястье. Книга, так и забытая мной утром в изголовье, бешено перекатывала страницы, задевая висок. Несколько секунд я думала, что умираю, а после провалилась в черный колодец обморока.

К собственному удивлению утром я была там же, где уснула. В кровати. На запястье у меня остался след укуса, а кончики пальцев покалывало, как при анемии. Пес мирно дрых на краю кровати, но когда я тронула дымчатую шерстку, обиженно отвернулся. Можно подумать, это я его укусила, а не он меня.

Что это было? У меня осталось чувство, что я умираю, но вот она я, лежу на кровати, и боли, словно не было. Я вяло сползла со снежной горки одеял и подошла к зеркалу в другой стороне комнаты. В отражении гнездилась бледная девица с чернотой под глазами, словно меня всю ночь пытали.

За окном ещё стояла предрассветная мгла, и я невольно кинула взгляд на часовой артефакт, показывавший три утра. Неудивительно, что я такая серая, спать и спать ещё. Возвращаясь к кровати я невольно заметила, что в далеком ректорском кабинете горит свет. Рейнхарду тоже не спится. На миг я застыла у окна, разглядывая далекие огни и чувствуя неожиданную и огромную близость от этой мысли. Словно мы одни в этой темноте — только я и он.

Что-то я с этими допросами и побегами совсем с ума сходить стала. Вон и обмороки начались. Надо выспаться и выкинуть из головы этот день и этот поцелуй. Я для верности потерла глаза и забралась обратно в кровать под бок к обиженному песику. Теплый. Мой.

Ах, да. Книга же вчера листы сама собой переворачивала! Я нащупала толстую обложку и почти наощупь раскрыла, но вот перевернуть даже одну страницу не смогла. Листы словно склеились.

В борьбе между желанием заснуть и понять, что с книгой, победило любопытство. Я щелчком активировала ночной свет и придвинулась к книге. У нее не было ни введения, ни названия, только на первой странице рукописным текстом значилось: «Не получилось. Попробуй ещё раз. С черным драконом».

11. Клавис

Встала я невыспавшаяся, но, как и всегда в плохие дни, надела тщательно отглаженное платье из данной мне униформы, аккуратно переплела волосы в рыбий хвост и почистила туфли, пережившие со мной все виды несчастий. Надеть их снова я не решилась. Надену, когда пойду в лавку, не то развалятся досрочно.

Книгу… Книгу я положила под подушку. Наутро надпись пропала, и я пыталась убедить себя, что мне привиделось. Мне снился сон, и во сне я прочла дурацкую фразу, мне после операций снились вещи и пострашнее. И если бы не собачий укус, алевший на запястье, я бы себя убедила. Но укус был, и что думать о книге я не знала.

Выглядела я немного серой, от переживаний и недосыпа, но ледяная вода и жесткое полотенце немного улучшили внешний вид.

Обеды и завтраки здесь по требования доставляли индивидуально, даже учитывали просьбы ученика, но я была не капризная. Да и ждать не хотелось. Разогреют порционный завтрак и отлично. Я тренькнула в белую кнопку на тумбе, отведенной под бытовой магический канал, и спустя несколько минут получила горячий омлет с мелко покрошенным луком. Но едва вооружилась вилкой, в дверь постучали.

На пороге мялись драконицы с подносом.

— Привет, — неуверенно сказала Лике. — Пустишь?

Она покосилась в сторону заоконного плаца, и стало понятно, что завтракать она пришла не ко мне. Я, можно сказать, была предлогом.

— Ладно, — легко согласилась я. — Но у меня есть утреннее правило, я завтракаю в тишине. Правило начинается прямо сей…

— Секундочку! Вот пока правило не начало действовать спрошу, дать тебе косметику? Выглядишь, как темный перевертыш на третий день отлова.

— Спасибо, нет. Вот если бы я выглядела, как на седьмой день отлова, тогда бы не отказалась.

Знаем, знаем. Возьми у дракона косметику, и будешь полжизни гасить долг с процентами, ещё и после смерти должна останешься.

Я кивком отправила дракониц за столик, а сама расположилась у окна, усевшись прямо на подоконник. На плацу скакали полуголые дракониры, швыряя друг в друга огненные сгустки, время от времени попадая по прозрачной сфере, накрывшей плац. Почти все в черном, почти все белокурые и почти все с янтарными или светло-карими глазами. Последнее было отсюда не разглядеть, но сколько я видела драконов, в большинстве случаев все они были, словно присыпанные золотой пыльцой. Исключения встречались, как тот же Винзо, но, говорят, что у них весь клан черноволосый, берущий начало от отца-дракона.

В дверь постучали снова.

Я открыла и уперлась взглядом в несколько коробок, сложенных горкой у порога. Рядом старательно тянул губы в улыбке юный драконир из первокурсников.

— Нир Саркан отправил вам…

— Нет! — сердце у меня заколотилось, и я попыталась захлопнуть дверь, но драдер ловко всунул в зазор ботинок.

— Это дар, вейра, — мягко сказал он. — Не отказывайте клану Винзо в милости.

Несколько секунд я не могла решиться. Если дракон дает что-то в дар, то не принять, означает отказать в милости. Не обидеть, не разорвать связи, но отказать в милости. Самое ближайшее сравнение, которое я могла подобрать из своего мира — это недоверие. Не принять дар значило отказать в доверии.

— Хорошо, — сказала я совсем шепотом, открывая дверь шире, чтобы можно было занести коробки.

Драдер сложил их на банкетку, и я не выдержав открыла первую, едва за ним закрылась дверь.

Туфли. Синие, на низком каблучке, очень простые и удобные, в тон ученическому платью. Задумчиво я отложила коробку и взялась за следующую. Самые простые и необходимые канцелярские принадлежности: зачарованное перо, несколько тетрадей с функцией запоминания стертой информации, записывающий камень, зеркало связи и прочие вещи без которых учеба превращается в мучение.

В новой коробке