Второй нукер, посмотрев на него, громко расхохотался:

– Ты, парень, глуповат, оказывается, на самом деле. Если бы надо было убить, мы пристрелили бы тебя там же в лесу и похоронили так, что никто не нашел бы, понял?.. Ты смотри, еще нойону не скажи, будто мы тебя по дороге пугали… А то узнают люди, засмеют тебя. На всю жизнь посмешищем станешь, понял ты?

– Ты, и правда, не подумай, что напугать хотели, – забеспокоился старший. – А то ведь неправильно поймешь и будет беда. Ты не подумал так?

– Нет, не подумал, – сказал Бэктэр и окончательно успокоился: «Боятся перед Таргудаем меня обидеть, значит, и вправду он для разговора вызывает…»

Бэктэр снова воспрянул духом. Снова полегчало в груди и ярче засветило склонившееся к закату солнце… Отбросив страхи и подозрения, он теперь с любопытством рассматривал приближающуюся огромную ставку тайчиутов и думал: «Вот это настоящий курень… вот где истинная жизнь…»

Все ближе становились многочисленные, плотно составленные юрты внешнего круга, они серели круглыми боками, и вид давно не виданного им большого куреня волновал Бэктэра.

Въехали в круг. Бэктэр жадно косил глазами по сторонам, разглядывая снующих между юртами незнакомых людей, лошадей у коновязей, высматривал своих сверстников и красивых девушек. Люди не сильно обращали на них внимание, было видно, что приезжие здесь бывали частенько. Лишь дважды какие-то суровые лицами мужчины сдержанно поздоровались с нукерами Таргудая.

Не доезжая до середины куреня, старший нукер отпустил второго. Тот, прежде чем отделиться от них и скрыться за юртами, миролюбиво улыбнулся Бэктэру и кивнул на прощание головой. «На будущее старается, – с усмешкой подумал Бэктэр, – на всякий случай, если Таргудай меня возвысит, чтобы я не отомстил».

Наконец подъехали к главному айлу. Бэктэр смотрел во все глаза. В широком кругу айла стояло шесть юрт. Нукер смело проехал к коновязям. Из открытой двери большой юрты доносились голоса; в одной из них, раздававшемся громче всех, гулко покрывая другие, Бэктэр узнал голос Таргудая. Они спешились и привязали коней. Из юрты вышла молодая женщина, оглядела их, задержав пристальный взгляд на Бэктэре.

– Доложи, – сказал ей нукер, оправляя на себе одежду, подтягивая ремень.

В юрте стихли голоса и вскоре оттуда стали выходить незнакомые мужчины. С озабоченными и недовольными лицами, они сдержанно здоровались с нукером и гурьбой, продолжая негромко о чем-то спорить между собой, удалялись из айла.

Они ждали. Нукер, заложив руки за спину, задумавшись, застыл с нахмуренным лицом. Бэктэр, борясь с нахлынувшей робостью, глотал в пересохшем горле загустевшие слюни. Наконец вышла та же женщина и сказала им:

– Проходите, нойон вас ждет.

Она, потупив взгляд, прошла мимо них и скрылась в дверях малой юрты.

Таргудай встретил Бэктэра с распростертыми объятиями.

– О-о, Бэктэр, племянник мой, наконец-то приехал, – он тяжеловато встал с хоймора и обошел очаг, выходя перед ним, взяв его за плечи и с радостной улыбкой всматриваясь ему в лицо. – Какой ты большой вырос… ну, проходи, проходи сюда, садись.

Он усадил его по правую руку, вернулся на хоймор.

– Ты, Унэгэн, пока иди, отдохни, – усаживаясь, говорил Таргудай нукеру. – У нас с племянником важный разговор будет, ты не мешай нам.

Тот, поклонившись, вышел.

– Ты, наверно, с дороги голодный, – по-свойски благодушно говорил Таргудай, сквозь смеженные веки поглядывая на него, – и я тоже голодный сижу… сейчас нам с тобой все принесут и мы с тобой хорошенько поедим.

Снова зашла та же женщина, и Таргудай сказал ей:

– Налей нам по чаше крепкого айрака и потом скажи там, чтобы сварили бараньи ребра с лопаткой, и почки и печень… А пока поставьте на стол китайскую сладкую пищу, несите все, какие есть, я буду угощать племянника.

Служанка вышла, а Таргудай, расширив от возбуждения глаза, стал рассказывать Бэктэру:

– Месяц назад у нас тут были китайские купцы, навезли всяких плодов, ягод и каких-то вареных сладостей, я сам их поначалу ел каждый день, такие все вкусные, о-о-о, – он сдвинул брови и в нарочитом восторге покачал головой. – Вот я так прямо ем и ем их горстями, не могу остановиться, как шаман после девятидневного голода, ха-ха-ха, хорошо, что я еще все не съел, там еще осталось, и ты сейчас попробуешь, не скажешь потом, что дядя плохо угощает, вот увидишь…

Бэктэр, окончательно успокоившись и еле сдерживая жажду, выпил чашку пенистого айрака и сразу почувствовал, как приятно защипало у него в животе.

Снова приподнялся полог и три молоденькие служанки внесли широкие бронзовые блюда с высоко насыпанными горками сушеных китайских плодов. Увидев их, Бэктэр сглотнул обильно выступившие слюни. Давным-давно, почти целый год, не видел он эти большие сморщенные ягоды, сладкие как мед, внутри которых были твердые косточки, которые они раньше разбивали камнями, чтобы достать оттуда вкусные орехи.

– Ешь, ешь, – благодушно потчевал Таргудай. – Чего ты их разглядываешь…

Бэктэр брал одну за другой и ел, громко чавкая, острыми зубами обкусывая мякоть и извлекая драгоценные косточки, кладя их себе за пазуху.

Таргудай, все так же смежив веки, наблюдал за ним. Тот, понемногу освоившись и весь отдавшись еде, уже мало оглядывался на него, торопливо разжевывал плоды, беря их из разных блюд.

– Не спеши слишком, успеешь, – сказал наконец Таргудай. – Все твое будет, а что не съешь здесь, возьмешь с собой в дорогу.

Бэктэр, виновато улыбнувшись и обрадованно блестя глазами, стал есть медленнее.

– Расскажи-ка мне о том, как вы жили все это время, – Таргудай твердым синевато-черным ногтем соскоблил на столе застарелую каплю бараньего жира. – Ведь я, хоть и не любит меня твой брат Тэмуджин, уж неизвестно за что, а все же беспокоился за вас. Отец ваш был большой нойон и знатный соплеменник, и мы с вами не чужие. Я все время беспокоился о том, как вы зимуете, хватает ли все у вас… Расскажи мне все без утайки, чего уж, может, и я помогу вам чем-нибудь…

Бэктэр стал рассказывать, внутренне напрягаясь, тщательно отделяя что, как ему казалось, надо сказать, а что скрыть:

– Прозимовали мы у Бурхан-Халдуна…

– Что-о? – удивленно протянул Таргудай, покосившись на него. – Подожди, вы жили прямо у Бурхан-Халдуна, под горой, так, что ли?

– Да, а что, дядя Таргудай?

– Нет, ничего, – он отвел от него глаза, сморгнул несколько раз, о чем-то раздумывая. – Ну, и как, тяжело вам было этой зимой?

– Да, тяжеловато было, – признался Бэктэр. – Ели мы одно сушеное мясо да рыбу, молочной пищи было мало, даже хурунги вволю не попьешь, сами пасли скот и дрова собирали и охотились, все сами… людей нет, одни волки на опушке воют да звериные следы на снегу. И поговорить не с кем…

Таргудай сочувственно качал головой, незаметно присматриваясь к нему, слушал. Подождав немного, спросил: