Значит, импульсники.

Вершины псевдопальм и гигантских хвощей содрогнулись. Над ними возникла морда цвета мокрой речной глины, размером с гоночную «комету». Под нижней челюстью шкура, бугристая и покрытая мелкой чешуей, свисала неопрятными складками, как у резко похудевшего толстяка. Ковшом карьерного экскаватора распахнулась пасть. В ответ завизжали импульсники. Курсанты били очередями. Марк видел, как из затылка ящера вылетают скользкие, брызжущие пеной клочья вперемешку с крошевом черепных костей. Морда качнулась, исчезла за деревьями. Имменсозавр рухнул, булькая глоткой. В чаще трещало, ломалось — ящер в агонии крушил лес могучим хвостом. Выждав с минуту, декурия продолжила движение, двумя группами обходя поверженного монстра. Дальше шли без происшествий — имменсозавр распугал зверье, расчистив курсантам путь, — и к точке встречи выбрались с опережением графика, на четверть часа раньше контрольного времени.

Сказать по правде, Марка мучила легкая досада. Ему хотелось корректировать подчиненных, в полной мере чувствуя себя командиром. Но затягивать корсет без нужды он не рискнул. Последние тридцать метров, вверх по склону, заросшему жесткой травой, Марк прополз по-пластунски. Добравшись до гребня, глянул вниз — и замер, усилив скрытность камуфляжа до максимума. Вот ведь дерьмо! Внизу, в воронке, смахивавшей на кратер потухшего вулкана, кишели стайные хищники размером с человека — целурозавры. Сотни три, если не больше.

Влажная земля здесь парила горячими сернистыми ключами, и ящеры устроили гнездовье.

Хороша ботва, ахнул Марк. Дисциплинар-легат Гракх превзошел самого себя в изобретательности. Если ящеры раньше времени заметят гостей из абордажной пехоты… Стрелять придется на поражение, из всех стволов. В итоге миссия будет провалена. А если твари доберутся до курсантского мясца…

По спине пробежал мерзкий холодок. Где же Катилина со своей декурией? Накрыть кубло паралич-сетью — и выдохнуть с облегчением. На краю кратера с ящерами Марк, мягко говоря, нервничал. Он скосил глаз на часы-татуировку: еще тринадцать минут. Медленно, стараясь не делать резких движений, достал ультрафиолетовый приемопередатчик с маячком, выдвинул телескопический держатель, зафиксировал и воткнул в землю. Проверил связь: норма. Больше делать было нечего, и Марк принялся наблюдать за ящерами, дав приближение оптикой забрала.

Целурозавры бродили по дну, огибая кладки грязно-серых яиц. Кое-кто совокуплялся, задрав к небу острые полосатые хвосты, похожие на толстые копья. Любовнички разевали зубастые пасти, шипели от наслаждения. На первом курсе в качестве ботвы «желторотикам» поручали сгонять и обездвиживать травоядных скутеллозавров. Позже — минми, тупых и безобидных. Теперь волчата подросли, отрастили клыки и когти.

Настал черед серьезной дичи.

Вспоминая прошлые задания, Марк не сразу засек копошение в кустах. Повернув голову, он потянулся за оружием. Что-то мешало, сковывало движения, но Марк уже раздумал стрелять. Велик подвиг: разнести в клочья пушистый комочек! Ага, еще один. И еще…

Видя, что человек не проявляет вражды, зверьки осмелели. Выбрались из кустов, зашуршали в траве. Пушистиков одолевало любопытство. Они ни мгновения не оставались на месте. Шиншиллы? Потешные котята? Мурчат, ластятся, норовят лизнуть пальцы. Один пушистик осмелел, подлез под руку. Густой шелковистый мех был приятен на ощупь…

Резкая боль привела Марка в чувство. Казалось, в ладонь воткнули раскаленную иглу. Он со свистом втянул воздух сквозь зубы, попытался отдернуть руку и с ужасом понял, что не в силах шевельнуться. Ладонь окрасилась кровью. Марк сжал кулак — это он мог. Зверек отпрянул, скаля острые зубки.

«Я парализован? Отравлен?!»

Марк прекрасно чувствовал свое тело, мог напрячь и расслабить мышцы. Его просто лишили возможности изменить позу. Приклеился, прирос к земле… Перед глазами качались травинки — жесткие, серо-зеленые, как яйца целурозавров, с оттенком ржавчины. Проклятье! Кажется, пакостная трава проросла сквозь камуфляж. Марк рванулся: без видимого результата. Трава впилась мертвой хваткой, прошила стежками полимерную ткань.

Вокруг фыркали, шуршали зверьки.

Без паники, курсант Тумидус. Бойцы рядом. С помощью виброножа любой освободит командира за считаные секунды. Надо только позвать… Марк застонал от бессилия. Выполняя приказ, он выставил связь в ждущий режим! Пленен мерзавкой-травой, он не мог дотянуться до сенсоров. «Моргунчик» в шлеме отсутствовал. А корсет не телепатия, словами не объяснишься…

Заорать?

Привлечь внимание курсантов — и ящеров?

— Второй — Первому. Вышли на позицию. Прием.

Если бы пять минут назад кто-нибудь сказал курсанту Тумидусу, что он будет счастлив услышать голос курсанта Катилины, — Марк расхохотался бы шутнику в лицо. В наушниках шипел голосовой преобразователь системы оптической связи, и шипение это звучало для Марка лучшей музыкой в Ойкумене.

— Первый — Второму! Мы на позиции. Нужна помощь. Я обездвижен и окружен мелкими хищниками. Связаться со своей декурией не могу.

Три секунды паузы показались Марку вечностью.

— Первый, вас понял. Иду на помощь по пеленгу.

— Жду вас, Второй. Устройство связи — в метре от меня.

— Ждите, Первый.

Сколько времени понадобится Катилине, чтобы добраться до него в обход кратера? Марк живо представил Катилину, рапортующего дисциплинар-легату: «Я сразу поспешил к курсанту Тумидусу. К сожалению, я опоздал…»

На коже возник зуд, усилившись до жжения. Марк заерзал, мешая траве внедриться в тело. Перед забралом шлема возникла мордочка пушистого зубастика. Зверек с интересом заглядывал жертве в лицо: «Как поживаешь? Готов стать обедом?» Оскалившись, Марк зарычал. Любым способом надо выиграть время!

Хотя бы пару минут…

Зверек ткнулся носом в забрало и вдруг порскнул прочь, исчезнув из поля зрения. Сухой шелест травы. Шуршат, осыпаясь, камешки под чьими-то ногами. Или под лапами?!

— Лежите смирно, господин Тумидус, — шепнули из-за спины. — Сейчас я вас освобожу. Не тревожьтесь, все будет в лучшем виде. Вы нужны мне живым и невредимым.

В руке курсанта Катилины зажужжал вибронож.

Клоун, подумал Марк. Это я — клоун.

III

— Основа модели — Дхатрапур. По брамайнским меркам, народу мало: около двух миллионов. Нищета и голытьба. Вдоль западной окраины протекает река Турха, загибаясь к югу…

Вода в реке была цвета толченого кирпича. Голограмма занимала половину учебного класса, река текла перед носом курсантов, сидящих за первыми столами. Молодые люди кривились: им воняло. Запахов модель не передавала, но отвратительная река и город, раскинувшийся над ней чудовищной опухолью, создавали точную иллюзию помойки. Чувство омерзения усугубляло то, что в Турхе купались люди. Часть народа без стеснения справляла нужду, присев на мелководье. Остальных это не смущало. Они приседали, погружаясь до подбородка, потом резко вставали, вскидывали руки к небу и разевали рот в крике.