15 октября 1941 года

Сегодня выпал первый снег. Крыши стали скользкими, и надо быть осторожным, а то легко упасть, так как ботинки на резиновой подошве. Во время пожара придется осторожнее быть с водой. Можно облиться водой и обледенеть. Погода значительно ухудшилась, и налетов, я думаю, будет меньше. Третий взвод распался, и пока его укомплектуют— будет два взвода. Вчера вечером была бомбежка. Наблюдались пожары во всех концах.

Некоторые ребята были на пожарах. Сегодня мы семь часов работали на Винном заводе, возили битые стекла на автомашине. Деньги пойдут на сапоги. Сегодня в ужин хотят дать по 400 г конфет за деньги [Б. К-в].

Из документов Городского штаба МПВО: В О часов 20 минут фугасной авиабомбой разрушена часть здания по ул. Марата, д. 74. Ранено 34 человека, убито 13 человек. При попадании зажигательных авиабомб на территорию Военно-морской медицинской академии (Загородный, 47) возникло три очага пожара. Для его ликвидации было направлено восемь пожарных подразделений.

За протекшее время много пережила. Сильву решили убить, и как?! Отчим Александр Петрович хотел сперва оглушить ее ударом, а потом зарезать. Получилось не то, что предполагали – Сильва так сильно завизжала, что во избежание шума А.П. бить не стал.

Убить мы ее решили, с одной стороны, ради мяса, с другой стороны – оттого, что кормить ее стало нечем. Когда ее убивали, я вся переволновалась, сердце так сильно билось, будто желало выпрыгнуть из груди. Потом мы придумали другой способ: решили убивать кошек и кормить Сильву их мясом. А.П. одну убил, я содрала шкуру, выпотрошила и нарезала ее на куски. Другие кошки с таким удовольствием разрывали мясо своего сородича, что было удивительно смотреть.

Я тоже решила попробовать вкус кошачьего мяса, поджарила его с перцем и чесноком и потом стала жевать. И что же?! Мясо оказалось довольно вкусное, пожалуй, не уступает и говяжьему. Вкус такой, как будто ешь курицу [В. П-н].

16 октября 1941 года

Сегодня завод выдержал новое боевое крещение. В 13 часов 25 минут враг начал сильный обстрел с Дудергофских высот или Стрельны. Выпущено более сорока снарядов. Стреляли шрапнелью, осколочными и зажигательными. От последних возник пожар склада готовых изделий. Тушили пожар дружно и организованно, невзирая на обстрел. Особенно отлично работали наши прекрасные моряки. <…>

Хорошо работала медицинская команда. Много оказалось молодых бесстрашных девушек. Нашлись и трусы, но таких немного. Жертвы обстрела: убитых семеро, раненых двадцать семь человек. Слишком большую дань заплатили врагу. Это результат беспечности людей (вместо укрытия спешили на обед).

Неприятная музыка свистящих снарядов, словно скрип немазаной телеги. Один снаряд разорвался под окном моего кабинета. Засыпало осколками выбитых стекол, осколок прозвенел возле самого уха. А второй на излете упал на письменный стол пред моим носом. <…> Удовольствие не из приятных, но тренировка для нервов хорошая. Уже двадцать один год, как я не слушал этой музыки в такой непосредственной близости. То были дни Великой гражданской войны, дни моей юности, дни большого похода с тысячами таких же, как я, полуграмотных, политически еще совершенно не зрелых, на защиту молодой советской республики. Я тогда был только честным бойцом, конечная цель для меня была не ясна. Как приятно сейчас еще раз вспомнить, что инстинкт бедняка правильно определил жизненный путь. Как важно вспомнить пережитое, когда вновь нужно защищать Родину. Защищать завоевания революции поднялся многомиллионный могучий советский народ, теперь уже возмужалый, твердый, как сталь. Если тогда победили врагов, теперь уничтожим до основания, выкорчуем с корнями все то, что порождает войны. Это должен быть последний и решительный бой. Не только должна быть уничтожена коричневая чума, но и ее база. Это дешево конечно не достанется [А. К-й].

Из документов Городского штаба МПВО: Очень сильный пожар возник в результате взрывов нескольких авиабомб на территории Госнардома. Одновременно загорелись аттракционы «Американские горы», «Стеклянный театр», столовая и кинотеатр «Великан». Пожар быстро принял катастрофические масштабы, угрожая зоопарку, Театру им. Ленинского комсомола и филиалу оперного театра. Огнем были повреждены кровля, покрытие и конструкции чердачных перекрытий над залом филиала оперного театра, столовой и чердак кинотеатра «Великан».

18 октября 1941 года

За это время много утекло воды. Многое со мной случилось. В дождь и холод рыла противотанковые рвы на подступах к Ленинграду. Было отрадно, что делаю нужное дело. Видела над собою очень близко проклятые самолеты с черной свастикой. Противно. Несколько раз обстреливали нас из пулемета. Многие погибли ни за что, а я осталась невредима. Видела свои родные красные звездочки, тогда не работали, со слезами следили за боем, готовые сами подняться в воздух и лопатой искромсать проклятую черную машину.

В душе такая ненависть: своими руками удавила бы первого попавшегося немца. А я ведь не жестокая, боюсь и жалею петуха зарезать. Это от того, что пришлось повидать немало жертв: бойцов, умирающих на моих руках, падающие самолеты, убитых детишек.

Город находился в плотном окружении. Почти все пригороды были заняты немцами. Мы копали противотанковые рвы невдалеке от линии обороны, за спиной у наших войск, на тот случай, если враг попытается захватить город. Последние дни перед ранением работала на рытье окопов в Новой деревне. С первым трамваем уезжала и возвращалась затемно, учиться на курсах приходилось урывками. Было совсем не тяжело.

Работали бригадами – в основном женщины. В середине дня устраивали небольшой перерыв. Собирались у костров, подсушивали одежду, ели печеную картошку, разговаривали. У всех мужья на фронте, дома остались дети. Лица суровые, глаза злые.

В тот день рано вышла из дома. Трамвай переполнен. Говорили о предстоящей работе, делились новостями. Люди жаловались на трудности, нехватку продуктов, обсуждали последнюю сводку, сетовали на неудачи на фронте. Мне посчастливилось, сидела. Соседкой оказалась женщина средних лет. Разговорились. Дома у нее остались трое ребятишек и старуха-мать. И вдруг мирную тишину предрассветного утра нарушил ужасающий вой – и еще через мгновение грохнул взрыв. Вагон качнуло, и пол стал стремительно уходить из-под ног. Что было потом, не помню. Очнулась на земле среди осколков битого стекла и обломков нашего вагона. Что творилось вокруг, было трудно разобрать. Крики, стоны, рыдания. Как оказалась на земле, не помню. Вероятно, взрывом выбросило через разбитое окно. Поначалу казалось, что я легко отделалась. Придя в себя, вспомнила о соседке, матери трех детей. Поднявшись, стала ее искать. Почему-то все тело болело. Я не стала обращать на это внимания. Женщина была без сознания. Я омыла ей лицо