Они встречались дважды в неделю: иногда шли в гостиницу, иногда устраивались в квартире подруги. Любовница Хидео оставалась все такой же веселой и соблазнительной, однако в последнее время стала предъявлять излишние требования, настаивая, чтобы он получил развод и женился на ней. Он чувствовал себя так, будто попал в медленно сжимающиеся тиски. Какой-либо скандал совершенно исключался: могущественный родственник мог прийти в ярость и от куда меньшего проступка. С каждым днем преступная связь с Фумико становилась все более опасной, но Хидео по-прежнему был не в силах провести без любовницы хоть сколько-нибудь длительное время.

Нельзя сказать, чтобы он не пытался. Несколько раз говорил ей, что им нельзя больше встречаться. Она тут же ударялась в слезы, и разговор всякий раз заканчивался в постели. С точки зрения Хидео, они подходили друг другу как любовники, но любовь ли это? Сам он не смог бы ответить, что же касается Фумико, у нее никаких сомнений не было. «Я люблю тебя», — то и дело повторяла она, давая понять при каждом удобном поводе, что хочет выйти замуж и необходимость ждать делает ее несчастной.

В середине ноября дядя устроил Хидео разнос по поводу какой-то мелочи, и молодому человеку стало ясно, насколько непрочно его положение в компании. Семейный скандал из-за Фумико наверняка положит конец всей его служебной карьере. Откладывать решение больше было нельзя.

Он устроил себе короткую командировку, оставив в конторе, где работала Фумико, записку, что не может прийти в понедельник. В среду она позвонила и потребовала встретиться тем же вечером. «Надо поговорить». Хидео вздохнул и начал что-то лепетать о срочных делах, но Фумико оборвала его. «Нам надо поговорить, — упрямо повторила она. — Ты же не хочешь, чтобы я явилась к тебе на работу?» Хидео пришлось согласиться. Они назначили встречу в семь, в том же кафе, что обычно.

Хидео немного задержался в офисе и пришел в семь двадцать. Фумико сидела за столиком в кабинке, подкрашивая свои чувственные губы. Взгляд ее был устремлен в зеркальце. Даже будучи в плохом настроении, Хидео испытал возбуждение при виде ее красной шелковой блузки с расстегнутым воротом.

— Прости, что опоздал, — буркнул он, садясь напротив.

Фумико поднялась со стула.

— Пойдем, — произнесла она с улыбкой.

— Ты не будешь ничего есть? — удивился он.

— Моя подруга уехала, у нас есть квартира. Там достаточно выпивки, и я уже позвонила в китайский ресторан, заберем заказ по дороге.

Хидео безропотно последовал за ней. Разговаривать в кафе было все равно неудобно, а есть ему хотелось. Поговорить можно и потом, вдали от лишних ушей. Покончить со всем этим раз и навсегда.

За ужином он заметил, что Фумико необычно мало ест и почти не притрагивается к своему виски с водой, да и вид у нее какой-то хмурый.

— Что с тобой сегодня? — спросил он, взяв ее за руку. — Тебе нехорошо?

— Говоря по правде, у меня большие неприятности. — Казалось, она вот-вот заплачет.

Хидео нахмурился и отнял руку.

— Опять начнешь про развод? — сердито бросил он. — Сколько можно? Я не могу, Фумико, понимаешь? Просто не могу. Все слишком запуталось. Думаю, пришло время расстаться и забыть друг о друге. Нам нельзя больше встречаться.

Вот и все! Наконец-то он это сказал. Твердо, по-мужски. Фумико разразилась потоком слез, но к слезам Хидео был заранее готов. Он встал из-за стола, отвернулся и закурил сигарету, сердито выдохнув облако дыма.

Утирая слезы платком, Фумико заговорила. Ее дрожащий голос звучал так тихо, что Хидео едва расслышал слова:

— Слишком поздно… я беременна.

— Что ты сказала? — воскликнул он в ужасе.

— Слишком поздно. Я беременна, — выговорила она уже тверже.

— Черт побери!

Фумико смело встретила его взгляд.

— Можешь сердиться сколько хочешь, — бросила она гневно, — но у меня в животе твой ребенок, и вина тут не только моя!

Хидео кипел от ярости, и ему понадобилась вся сила воли, чтобы сдержаться.

— Я сто раз спрашивал тебя, Фумико, — начал он тихо, но твердо. — Ты убеждала меня, что принимаешь меры предосторожности, что волноваться не о чем… А теперь что? Как мне это понимать? Ты решила поставить меня перед фактом, чтобы заставить развестись?

— Предосторожности! — фыркнула она. — Они не всегда действуют, я узнавала. При чем тут я? Или ты думаешь, я сошла с ума, что решила завести ребенка без мужа? Что скажет моя семья?

Хидео глубоко затянулся, сел за низкий столик и раздавил окурок в пепельнице.

— Что ты собираешься делать?

Фумико яростно сверкнула глазами.

— Что я собираюсь делать? — переспросила она сквозь сжатые зубы.

— Да, — холодно кивнул он. — Думаю, это резонный вопрос.

— А что ты собираешься делать, позволь тебя спросить? — взвизгнула она. — Или ты хочешь сказать, что я одна должна выкручиваться?

— Послушай, давай говорить спокойно. Крик тут не поможет. В конце концов, такое случается сплошь и рядом. Я могу дать тебе денег на аборт. На работе скажешься больной, наплетешь что-нибудь родным и поживешь пару дней в гостинице. На прошлой неделе еще все было в порядке, так что срок небольшой. Одним словом, никаких проблем, аборты сейчас — обычное дело.

Она снова принялась всхлипывать.

— Ты говоришь будто о какой-нибудь сделке. Тебе правда этого хочется?

— Да, — твердо ответил он. — Другого выхода нет.

— Значит, ты никогда не собирался на мне жениться?

— Фумико, — вздохнул он с раздражением, — сколько можно тебе повторять: не будь я женат, все было бы иначе. Я не в силах ничего изменить, понимаешь? Мой дядя ни за что не согласится, а он глава семьи и мой начальник. Неужели ты хочешь стать женой безработного?

— Я тебе не верю! — выкрикнула она истерически. — Если бы ты любил меня, то нашел бы выход. А ты посылаешь меня на аборт, просишь, чтобы я пошла к врачу и убила твоего сына, единственного, которого тебе, может быть, суждено иметь!

— Почему сына? Откуда ты знаешь?

— Как бы то ни было, это твой ребенок, и он вполне может оказаться мальчиком. — Фумико прижала руки к животу. — Я уверена, что так и есть, женщины всегда чувствуют… А твоя тощая фригидная жена вообще никого тебе не родит, уж это точно! Когда-нибудь ты состаришься, останешься один, и некому будет даже вспомнить о тебе после смерти. Вот тут-то ты и пожалеешь, что убил сына! Кто тогда тебе поможет — твой хваленый дядя?

Хидео молча прикрыл глаза. Потом встал, сунул руки в карманы и отвернулся.

— Извини, — проговорил он наконец, — я виноват. Голос его дрожал. — Дай мне время подумать, хотя бы немного. Я пойду прогуляюсь, скоро вернусь, обещаю.

Не оборачиваясь, он взял со стола пачку сигарет, вышел и закурил, ежась от ночного холода на металлических ступенях. В голове крутилось слово «сын». О наследнике он мечтал давно, но у Мисако, похоже, и в самом деле проблемы. Правда, она говорила, что доктора ничего не нашли, однако женаты они шестой год, а детей все нет. Хидео горестно покачал головой. Брак их, надо признать, не слишком удался. Мисако очень мила и неплохая хозяйка, но им никогда не было весело вместе, во всяком случае, так, как с Фумико, не говоря уже о сексе. Неужели он не может хоть немного порадоваться жизни? Тем не менее развод — это просто немыслимо. Мать ни за что не согласится, для нее слишком важно, что скажут люди. С другой стороны, ей всегда хотелось внуков. Может быть, если рассказать о ребенке, она смягчится? В конце концов, какая разница, кто мать, если это его ребенок, да и отношения со свекровью у Мисако сразу как-то не заладились. Жалко, конечно, причинять боль жене, она такая нежная… если узнает, не станет бороться, просто уйдет. Ну что ж, может, оно и к лучшему. Она должна согласиться на развод, потому что знает, как он хочет сына. С какой стати ему отвечать за неспособность жены родить?