– Люди, поддерживающие эту систему, – продолжал Орлов, – препятствуют ее корректировке со стороны подвластных. Они всячески мешают созданию условий, при которых могли бы потерять власть. Управление выстраивается таким образом, чтобы в любых состояниях системы существовала элита, сохраняющая власть и живущая за счет чужого труда. Формы этой верхушки общества, конечно, могут быть различными. Неизменна только ее сущность. И заключающаяся она ни в чем ином, как в существовании за счет эксплуатации других людей.

– Вы, насколько я могу судить, к этим эксплуататорам не относитесь, – вставил свое слово Максим. – И все-таки, в чем же Ваша цель?

– Мы с единомышленниками как раз стремимся к прямо противоположной цели, – ответил Орлов. – Желаем искоренить эксплуатацию человека человеком, создать здоровое общество, в котором каждый может свободно жить и развиваться. Издавна жречество, подчиняя себе народы, устраняло конкурентов, которые могут помешать их монополии на власть. Сказанное, однако, не означает, что противодействие со стороны посвященных среди покоренных народов отсутствовало. Многие скрывались в тени, ожидая удобного случая, чтобы нанести удар узурпаторам. Беда в том, что этот коллективный гегемон, зародившийся в древности, с течением времени наращивал свою мощь, подчиняя все новые и новые народы, пока наконец не стал глобальным.

Вместе с тем, до сих пор во многих народах мира остаются посвященные, понимающие действительное положение дел и стремящиеся противодействовать глобальному узурпатору или, как мы его называем, предиктору. Надо сказать, Россия в этом плане уникальна. Культура проживающего здесь народа исконно была основана на ценностях, диаметрально противоположных ценностям глобальных заправил. Мы ценим сотрудничество, а не эксплуатацию чужого труда, объединение, а не принцип «разделяй и властвуй» и, что не менее важно, ценим свободу, основанную на личной и коллективной ответственности в противовес рабовладельческим стремлениям Ваших партнеров. Это противоречие исконных ценностей и интересов предопределяет характер наших действий. Мы стремимся к освобождению из-под гнета глобалистов. Мы стремимся построить общество на новом фундаменте. Фундаменте, пропитанном нашими ценностями.

Максим испытывал странное ощущение. С одной стороны, слова Орлова подозрительно навевали каким-то сектантским безумием. С другой, что пугало Макса сильнее, он, кажется, понимал, о чем тот говорит. Причем не просто понимал. Кажется, даже был согласен. Он что, тоже похож на сектанта-безумца? А может это вовсе не безумие? Тогда все еще хуже.

– Что ваша группировка собой представляет? – поинтересовался Максим. – Какую-то тайную организацию?

– Вы, я вижу, несмотря на то, что погрязли в делах Ваших партнеров глубже некуда, все еще не вполне понимаете, как они осуществляют управление процессами. Они, как, впрочем, и мы, не связаны никакими структурными организациями. Их объединяет общность мировоззрения. Организации же создаются только под реализацию конкретных проектов, осуществляемых в соответствии с этим мировоззрением. Так что, отвечая на Ваш вопрос, – нет, мы нечто большее, чем тайная организация. Мы – объединение людей, осознающих свое место в мире и желающих жить по-человечески, не связанных между собой членством в какой-либо организации. Вместе с тем, конечно, определенные структуры создаем и мы, и наши оппоненты – в той мере, в какой это необходимо для реализации задуманной концепции.

– Вы, по всей видимости, считаете себя человеком посвященным, что в общем-то роднит ваше объединение с вашими оппонентами. Так почему бы не объединить усилия с ними? – полюбопытствовал Макс.

– Все дело в непримиримом различии наших мировоззрений – отозвался Орлов. – Мы не приемлем эксплуатацию человека человеком, они же активно к ней прибегают. Вы сказали об общем признаке – посвященности. Что ж, это так. Вот только сам подход к знаниям у нас тоже противоположный. Мы считаем необходим делиться ими со всеми, что, в свою очередь, поможет всем прийти к процветанию. Глобальная элита же, наоборот, приберегает важную информацию для себя, стремясь тем самым сохранить и укрепить свою власть. Как видите, фундаментальные противоречия слишком сильны. Компромисс в данном случае невозможен.

– Интересные истории Вы, конечно, рассказываете. Однако я пока так и не понял, что Вам от меня-то нужно?

– Я предлагаю Вам обмен, – ответил Орлов. – Вы мне расскажете о лондонской встрече. Я же в свою очередь помогу Вам прояснить, что же это за события, в которые Вы оказались вовлечены. И, что самое главное, помогу выбраться из ситуации невредимым. Ну или, по крайней мере, с наименьшими потерями.

– Вы, скажу прямо, производите впечатление человека, уверенного в своей осведомленности. И при этом Вам неизвестно, что происходило в Лондоне. Странно, Вам не кажется?

– Вовсе ничего странного, – ответил Орлов. – Глобалисты особо не делятся своими планами с посторонними. Особенно с другими посвященными, которые могут им противодействовать. Информацией они обмениваются между собой. Кроме того, по мере необходимости сообщают ее обслуживающему персоналу, который вежливо называют своими партнерами. Нам же остается только анализировать ту информацию, которая до нас так или иначе доходит. К счастью, впрочем, как правило и ее достаточно, чтобы понять, что за события происходят в мире.

«Обслуживающий персонал, – подумал Макс. – Весьма деликатно он меня назвал. Как будто бы совсем и не опустил. Мог уж сказать прямо – раб».

– Предположим, я всерьез рассматриваю Ваше предложение, – сказал Максим. – Как мне при этом убедиться, что Вы сами-то не посланы сюда лондонской командой, чтобы проверить мою лояльность?

– В общем-то, никак, – просто ответил Орлов. – Придется поверить мне на слово. Вы и сами, наверное, понимаете, в каком Вы положении. Ваши покровители помогли Вам выбраться из низов общества на самую вершину. Они ничего не дают просто так. Вам придется как следует отработать все полученное. А если вдруг по какой-то причине станете им не нужны, Вас просто сольют. Причем, надо полагать, это может произойти довольно скоро. Им же надо будет на кого-то свалить истории с пандемией и проектом по массовой слежке за гражданами.

Конечно, это произойдет не сразу, какое-то время сможете спокойно жить. Удар, однако, по Вам все равно нанесут. Если даже не в связи с обозначенными моментами, то хотя бы для того, чтобы не допустить чрезмерного усиления Вашего влияния, устранить ненужного свидетеля. Повод от Вас избавиться всегда найдется. И произойдет это, возможно, так же, как с Аксельродом – внезапная смерть, вскоре после которой взойдет новая звезда, к которой перейдут Ваши активы и Ваши функции на службе у мировой элиты.

«Каким бы бредом это ни звучало сначала, но он прав по сути, – задумался Максим. – Этот хрен очень ясно осознает мое положение. Вот только что делать? Слить ему информацию о лондонской конференции? Тогда, возможно, навлеку на себя гнев хозяев. И, что еще хуже, могу оказаться между двух огней. С другой стороны, это разве не тот шанс, которого я всегда хотел? Если есть сила, которая может распознавать планы лондонских заправил и противодействовать им, почему бы с ней не объединиться? Быть может, это как раз то, что нужно, чтобы выбраться из-под контроля этих засранцев. И, как ни крути, но мужик-то прав – рано или поздно, когда это будет выгодно, меня все равно уберут. Значит, надо нанести превентивный удар. Вот только действовать нужно аккуратно. Не хотелось бы, чтобы на месте старого хозяина тут же образовался новый. Пока просто расскажу ему о встрече, чего он и хочет. Попробую вытянуть что-нибудь полезное взамен. А там посмотрим, что делать дальше. Может, пока этим и ограничусь».