– Ты думаешь, ее могли убрать?

– Не знаю, но не исключено.

– А по-моему, подруга, ты идешь по ложному следу.

– Ну и пусть. Как только узнаю, что она жива и здорова, тут же о ней забуду. Я во что бы то ни стало должна ее разыскать.

– Так спроси у Зацепина. Или предупреди через него, что ей грозит опасность.

Ася напряженно разглядывала Стаса, боясь вымолвить еще хоть слово. Она и так наговорила лишнего, чего, может быть, и нет на самом деле. Может, это только ее беспочвенные и глупые измышления. Но от ощущения грозящей Антону Правдину беды избавиться не получалось.

– Не думаешь же ты, что Зацепин… – Стас даже продолжать не стал этот бред. – Ась, ты просто ненормальная! Напридумывала себе невесть что, да еще пытаешься на вымысле затеять журналистское расследование. Я правильно тебя понял? Чего молчишь-то? Не впутывайся ты в это дело, иначе от тебя останутся рожки да ножки. Зачем тебе эта головная боль? Зря я тебе рассказал про эту женщину. Жила бы себе и ни о каких глупостях не думала.

– Я все равно ее разыщу.

– А если выяснится, что с ней что-то случилось, тогда что?

– Пойду в полицию.

– Вот ненормальная! И угораздило же мне с тобой связаться. Да ты знаешь, против какой силищи с деньжищами ты собралась бороться? Это при условии, что ты окажешься права. А если нет, то я первый посмеюсь над тобой.

– Стас, мне очень хочется посмеяться с тобой вместе. Давай это сделаем? Но только после того, как разыщем эту женщину, хорошо? Ты можешь мне ее описать?

– Могу даже фото показать.

– Издеваешься, да?.. Ты чего это замолчал? – спросила Ася, видя, как Стас прячет глаза. – Так ты хочешь сказать, что у тебя и в самом деле есть ее фотография?! Стасик, ты просто гений! Какой же Зацепин глупец, что тебя уволил! Просто непростительная тупость. Стасик, миленький, если ты мне не дашь эту фотографию, я умру!

– Даже не подумаю. Хочешь, чтобы нам с тобой за нее головы поотрывали? Нет, даже не проси!

– Но…

– Сказал «нет», значит, нет! – твердо отрезал Стас. – У тебя всякие глупости в голове о справедливости, которую днем с огнем не сыщешь, а я уже из-за этой дамочки лишился работы. Теперь же ты предлагаешь мне и вовсе без головы остаться… Ну это уже ни в какие ворота!

Стас смотрел, как по щекам Аси катятся слезы, и разрывался между чувством долга и собственной безопасностью, которой никогда прежде не пренебрегал. Может, потому и цел до сих пор?

– Ты хоть понимаешь, что нечестно играешь?

– Я, пожалуй, пойду, – всхлипнула Ася и поднялась. – Мне уже пора.

– Сядь! И, пожалуйста, не реви. Терпеть не могу, когда женщины плачут.

Ася присела на скамью, изображая скорбную покорность.

– Я же не сказал, что не покажу тебе ее. Дать – не дам. И по вполне объяснимым причинам. Но показать – могу. – Он порылся в сотовом. – Вот, смотри. Три фото успел сделать.

Ася разглядывала молодую привлекательную женщину на фотографиях, и ей казалось, что она ее уже где-то видела. Неужели в редакции?

– А она точно у нас никогда не работала?

– За несколько лет в «Следопыте» я ее увидел впервые. Может, она внештатный корреспондент? Ей платят, а она сидит дома и пишет потихоньку. Умная дамочка. Мне бы и в голову никогда не пришло, что Антон Правдин – женщина.

– А женщины для тебя – журналисты второго сорта?

– Ась, вот только не надо лезть в бутылку, хорошо? У меня нет никаких комплексов по отношению к женщинам. Я же говорю про конкретный случай. Ну что, удовлетворил я твое любопытство?

– Более чем. Спасибо тебе большое. А где ты их видел и в какое время?

– Недалеко отсюда есть кафе на пересечении улиц, знаешь? – Ася только кивнула. – Они говорили всего минуты три, не больше. Это было обеденное время. Я зашел выпить кофе. Сидел спиной к ним, потому и слышал, что они говорили о банке «Солли». А когда узнал голос Зацепина, повернулся и щелкнул его дамочку несколько раз. Так, автоматически, безо всякого умысла… Между прочим, кафе находится в десяти минутах как от редакции, так и от банка, только по другую сторону. Это тебе ни о чем не говорит?

– Ты намекаешь на то, что она может работать в банке?

– Совсем не обязательно. Может, они с Зацепиным оба являются его вкладчиками. Потому он и взялся за этот банк. Ты с ним будь поосторожнее. Он ни за какие коврижки не станет заниматься темой, которая не принесет выгоды лично ему. Даже если эта тема будет сверхгорячей. И мне в этом приходилось убеждаться не раз. Он также может замолчать что-то важное, если это будет выгодно лично для него… Ну что, подруга, мне пора. Думаю, и ты со мной поделишься когда-нибудь, если будет чем.

– Это уж как водится: долг платежом красен.

Ася поднялась, как только Стас отошел на несколько шагов, и направилась в противоположную сторону. Она шла к Кате, которую обещала навестить сегодня в обеденное время.

– Асенька, проходи сразу на кухню. Кормить тебя буду, и даже не спорь. У меня в одиночестве кусок в горло не лезет. Специально для нас с тобой приготовила обед. Все как положено: и первое, и второе, и третье. Так что присаживайся к столу. Детки с мужем еще у свекрови гостят. Только завтра приедут. Валере на работу выходить, он всего-то неделю в счет отпуска брал. Может, еще удастся вместе отдохнуть. Он у меня водителем такси работает.

– Как вы себя чувствуете?

– Не знаю. Сама видишь: потихоньку в себя прихожу. Надо бы быстрее, чтобы детей не напугать своим горестным видом, да не очень получается. Мы сначала поедим, а потом и за разговоры примемся.

Ели молча, изредка поглядывая друг на друга. Легкий летний супчик с цветной капустой, котлеты и компот из красной и черной смородины, наверняка из собственного сада.

– Сегодня я у следователя была. Рассказала ему все, что знаю. Борис Иванович обещал похлопотать, чтобы дело о гибели мамы возобновили по вновь открывшимся обстоятельствам.

– Это каким же?

– Он спросил меня, не занималась ли мама какими-нибудь журналистскими расследованиями перед пенсией? Я ответила, что она только ими и занималась все время, пока работала в газете.

– Как, – растерялась Ася, – а мне сказали, что она лишь описывала происшествия. У нее и табличка на двери висела «Отдел происшествий».

– Ну и что? Написано одно, а на самом деле она готовила материалы по самым сложнейшим делам. Ты разве не слышала об Антоне Правдине? Так вот она и была этим известным и всеми уважаемым журналистом. Работала под прикрытием, потому что так безопаснее. Это мама предложила Зацепину законспирировать ее так, чтобы ни одна душа не могла догадаться. Иначе работать с взрывными темами отказывалась. Потому что боялась за свою семью.

– А как к этому отнесся Борис Иванович?